Поэтому я приготовился скастовать щит и тут же атаковать
Смоляными шарами, но пока перебирал эмоции здесь собравшихся. Не
только противника, но и соратников. Чтобы понять, кто слабое звено
там, и на кого можно рассчитывать здесь.
В рядах ватажников преобладала опаска. Я показал, на что
способен в бою и цепляться со мной никто из них горячего желания не
испытывал. Даже парни в мобильных доспехах надеялись, что до
стрельбы не дойдёт. Особенно Грек. Тот вообще переживал, что я
припомню ему начало знакомства и прибью его первым.
Среди моих всё было не однозначно. Решимость идти до конца
определилась лишь у Трофима и у троих матросов с «Архангела». Суета
откровенно трусил и втихомолку искал, где бы спрятаться. Коряга
проявлял обречённость и покорность судьбе.
Справа, где док пользовал раненых: усталость, облегчение боли,
смутная радость, что остались в живых. Первое чувство, понятно,
исходило непосредственно от Лексеича. Второе и третье — от его
пациентов.
Слева, в группе Митрича: угрюмость, уверенность в своей правоте,
адреналиновый шквал в преддверии боя и… Предвкушение выгоды?
«Да ладно! Кто это там у нас такой предприимчивый?», — изумился
я и повернулся, чтоб посмотреть.
Конечно, Митрич. Кто же ещё? Но тот уже и сам открыл свои
карты.
— Ну что сынки, погутарим за дела наши грешные? — проскрипел он,
обращаясь к ватажникам, и чуть опустил к земле ствол паромёта.
Слова и жест Митрича были восприняты с энтузиазмом всеми без
исключения. Плохой мир всегда лучше доброй войны. Что конкретно он
затевал, никто не догадывался, но и не интересовался особо. По
рядам прокатился вздох облегчения. Напряжённость чуть спала. В
эмоции вплелась большая доля надежды. А Митрич между тем
продолжал:
— Вы там порешайте, кто у вас теперича старший, а мы тут пока с
хлопчиками потолкуем.
До обсуждения не дошло. В той стороне, где док уложил раненых,
сначала послышалась возня, потом слабый голос.
— Нечего здесь решать, — просипел Добруш, неловко поднимаясь на
ноги. — Я старший, как был, так и остался. А ты чего удумал, старый
хрыч?
— О, гля-ка Добруш. Совсем как живой, — схохмил ничуть не
смутившийся Митрич. — А я уже думал, тебя того этого…
— Не дождёшься, — буркнул Добруш и, прихрамывая, направился к
нам.
Митрич что-то шепнул Молчуну и выступил ему навстречу.