С появлением командира ватажники воспрянули духом, заметно
успокоились и, как бы это странно ни прозвучало, расслабились.
Похоже, ответственность на себя брать никто не хотел, а старшие на
то и старшие, чтобы решать все проблемы. Похожие эмоции испытывали
и старички-работяги. Только мои пребывали в растерянности. Да и я
от них недалеко ушёл. Происходящее всё ещё оставалось за пределами
моего понимания.
Но если посмотреть с другой стороны, сейчас эти пределы можно
расширить.
Насколько я успел узнать Митрича, он ничего не делал с
бухты-барахты. У него всё всегда распланировано, ходы записаны, и в
запасе несколько вариантов. И раз он поднял тему, значит всё уже
сто раз просчитал и уверен в успехе. Как минимум заготовил
аргументы для конструктивного разговора.
Я решил не дёргаться и приготовился слушать, стараясь не
отвлекаться на недовольный бубнёж Мишеньки. Он сейчас единственный
рвался в бой и подбивал меня развязать военные действия.
*****
Добруш с Митричем остановились друг против друга, аккурат
посерёдке между враждующими сторонами.
Все следили за развитием событий. Ватажники со старичками с
интересом. Новички с долей тревоги. Я же, помимо прочего,
отслеживал ситуацию Дарами. И локальную: наблюдал за изменением
эмоционального фона, чтобы не прозевать нападение. И общую: шерстил
«Панорамой» дорогу в двух направлениях и ближайшие горы. Не
исключал, что беглецы вернутся сюда с подкреплением.
Между тем диалог начался, и не сказать, что в дружелюбных
тонах.
— Ну, старый, и какого лешего ты решил тень на плетень
навести?
Добруш, несмотря на ранение, с ходу начал давить. Набычился,
расщеперился, навис над Митричем, показывая, кто тут главный. Но
тот тоже не пальцем деланный. Не поддался.
— Ты охолонь, милок, охолонь, — процедил Митрич, прожигая
Добруша взглядом. — Хочу кое-что прояснить, чтобы потом вопросов не
возникало.
— Нашёл время. На базу вернулись бы, там Проша всё на порядок бы
и поставил.
Вот здесь согласен. На базе разговаривать было бы как минимум
безопаснее. Но оставались сомнения в решениях Прохора. Похоже,
Митрич мою точку зрения разделял.
— Проша? — скептически хмыкнул он. — Твой Проша с нами под пули
не лез. И когда он ещё нарисуется… А потому мы всё решим здесь и
сейчас. Ты и я. Как два старшака.
— Это с каких это пор ты старшаком заделался, старый?