Не успел договорить последнюю фразу, как за дверью раздался
тихий стук и зашуршала ткань. Я тут же вскочил, в одно мгновение
пересек комнату, рванул ручку на себя и остолбенел, глядя на
отскочившую от меня Рокотову.
— Вероника Андреевна?! Что вы здесь делаете в столь позднее
время?
Она захлопала ресницами и открыла рот, чтобы ответить что-то
резкое, но передумала и извиняюще улыбнулась.
— Я мимо шла к Анне и случайно услышала вашу фразу про истинную
тьму. Вот и остановилась.
“Врет!”
— Вам матушка в детстве не говорила, что подслушивать нехорошо?
— за моей спиной появился нахмуренный Лерчик.
— Говорила, Валерий Игнатьевич, — на лбу Рокотовой появились
легкие морщинки. — Но увы, сейчас я действительно шла мимо. А где
вы слышали эту фразу, Владимир Иванович?
Ее глаза сверкнули любопытством.
— Один случайный знакомый сказал, — отмахнулся я. — В связи с
чем такой интерес?
— Вы знаете, ерунда, просто слова показались знакомыми, — она
снова улыбнулась и присела с поклоном. — Прошу меня простить, меня
Анна Ивановна ждет.
— Вам лучше задержаться и всенепременно вспомнить, где вы видели
фразу про истинную тьму, — мрачно сказал я, открывая дверь
шире.
Она заглянула в комнату, но в следующий момент отшагнула.
— Мне, наверное, показалось, — неуверенно ответила она. —
Знаете, в моей голове столько информации! Я же все по музеям хожу,
могла что-то перепутать.
Я сделал скучающий вид и пожал плечами, а затем развернулся и
сел на диван, подхватил бокал. Лерчик непонимающе посмотрел мне
вслед.
— Ну нет, так нет, — обронил он.
Рокотова растерялась. По ее лицу я прекрасно видел, что она не
знает, что делать. То ли с хитрой улыбкой сказать: “я все знаю”,
либо оскорбиться отсутствием моего интереса.
Она выбрала третий вариант:
— Возможно, я встретила эту фразу в одной из книг музея города
Калима, — с обиженным личиком сказала Рокотова. — Просто видела ее
мельком, и сейчас уже не уверена.
— И откуда в музее такая книга? — с некоторой ленцой спросил я,
разглядывая отблески света в вине.
— Какой-то старый экземпляр, — Рокотова вопросительно посмотрела
на Лерчика, и тот отошел от двери, пропуская ее вперед. — На вид
ему лет сто. Переплет из свиной кожи, а листы сделаны из ткани.
Даже уже книжные черви завелись, хотя сотрудники музея должны были
от них избавиться.