Колдунья рассеянно отсалютовала караульному.
Маги вошли в штабной шатер. Дырявый Парус сразу же ощутила присутствие магической силы, которую Калот называл запахом. У него заслезились глаза, а у нее обручем сжало голову. Дырявый Парус очень хорошо знала природу этой силы: та была для колдуньи сущим проклятием и противостояла ее собственной. Голова заболела еще сильнее.
Штабной шатер был разделен на две половины. В первой, тускло освещенной коптящими лампами, стояло чуть больше десятка грубых деревянных стульев. У стены, на походном столике, поблескивал медный кувшин с дрянным вином, окруженный почерневшими кружками.
– Клобук меня накрой, Парус. До чего мне здесь противно, – шепнул ей Калот.
Когда ее глаза привыкли к полумраку, Дырявый Парус увидела на второй половине знакомую фигуру. Человек склонился над столом с картами, за которым обычно сидел Дуджек. Его красный плащ колыхался, как вода под ветром, однако сам человек оставался неподвижным.
– Поганое зрелище, – прошептала Дырявый Парус.
– Я только что об этом подумал, – ответил ей Калот.
Они уселись.
– Как ты думаешь: у него это заученная поза?
Калот усмехнулся.
– Вне всякого сомнения. Верховные маги Ласэны не разбираются в боевых картах. Он скорее погибнет, чем возьмет на себя труд понять, что к чему.
– Правильнее сказать – скорее нас погубит.
– Наконец-то мы сегодня займемся делом, – послышалось с соседнего стула.
Дырявый Парус нахмурилась, поглядев на стул. Он казался темнее остальных.
– Ты ничем не лучше Тайскренна, Хохолок, – укоризненно бросила она. – Радуйся, что я не села на твой стул.
Хохолок снял заклинание. Вначале в сумраке появились его желтоватые зубы, а затем и все лицо. На его плоском, испещренном шрамами лбу и бритом черепе блестели капельки пота. Ничего удивительного: этот маг мог бы вспотеть даже в леднике. Он наклонил голову; выражение лица Хохолка было презрительно-отрешенным. Темные глазки остановились на Дырявом Парусе.
– Ты еще не разучилась работать, а?
Хохолок расплылся в улыбке, отчего его мясистый, свернутый вбок нос стал еще более приплюснутым.
– Если забыла, я напомню: работой называется то, чем ты занималась, пока не приобрела обыкновение укладываться с нашим дорогим Калотом. Пока не стала слишком уж мягкотелой.
Колдунья приготовилась ответить, но Калот ответил первым. Растягивая слова, он произнес: