— Отлично. Просто замечательно. Какой ты у меня молодец, — мать
медленно, вдумчиво оглядела его с головы до ног, особое внимание
уделив сапогам. — Еще и яйца передавил. Туви, что ты устроил?
— Петух. Вот, — Торвальд, отступив на шаг, вытянул руки,
отгораживаясь трофеем от сурового взгляда.
— Я вижу, что не свинья. И очень этому рада, — судя по плотно
сжатым губам, никакой радости мать не испытывала. — Ну и зачем тебе
понадобился петух?
— Это не мне. Это пришлая ведьма потребовала. Для ритуала, —
зачастил Торвальд. — Мы будем Лейви в могилу возвращать. Так, чтобы
он больше не поднялся. Нужна куриная кровь. Я решил, что черный
петух подойдет.
— Лейви? — лицо у матери смягчилось. — Вернуть Лейви в могилу —
это благое дело. Но почему ты сам ловил петуха? Есть же рабы,
слуги.
— Не было времени искать. Меня ждут, мам!
— Пришлая ведьма? Прямо сейчас? — мать снова поджала губы. — А
ты ничего не забыл?
Торвальд быстро оглядел себя. Меч на месте, петух на месте. Даже
штаны чистые.
— Вроде бы нет.
— Ведьме нужна кровь. И во что ты будешь ее собирать?
Беззвучно выругавшись, Торвальд хотел было хлопнуть себя по лбу,
но руки были заняты.
— Да! Точно! Дарри, тащи сюда вон тот ковш!
— Нет! — коротко бросила Финна, и Дарри, рванувшийся было
исполнять приказ, застыл на месте. — Никаких грязных ковшей. Ты
собираешь кровь для благородной девы. Изволь позаботиться о том,
чтобы это выглядело прилично. Дарри, принеси из дома зеленую
плошку. Ту, что с цветами. И корзину с тряпкой! Не в зубах же ты
все это потащишь
Зажав птицу под мышкой, Торвальд терпеливо дожидался возвращения
Дарри — и думал о том, как сложно устроены женские мысли. Когда у
мужчины просят кровь — он добывает кровь. Но попроси то же самое у
женщины — она вспомнит и про плошку, и про корзину. И даже про
тряпицу, чтобы эту корзину перевязать.
Торвальд точно знал, где находится этот сраный пустырь между
сараями. Знал так хорошо, что мог бы найти его в безлунную ночь, в
грозу и в буран. Но пустыря не было! Торвальд проезжал дом старой
Сигны, поворачивал, проезжал коровник Стури, потом конюшню… и
оказывался около кузницы Рыжего Бьерна! Три раза он разворачивал
коня в тщетной попытке доехать куда надо, три раза направлял его
прямо за угол конюшни — и три гребаных раза Жемчужный упирался
мордой в стену кузницы. Не было никакого таинственного колыхания
воздуха, не было никаких вспышек, молний или вроде того. Просто
сначала ты здесь — а потом ты там. Как будто кусок улицы просто
вырезали, аккуратненько укоротив реальность.