— Главное, что сработало, — я тяжело
дышал, ощущая, как усталость накрывает волной.
— Успешно?
— Ага. Теперь всё в порядке. Тамара
в своей комнате, нас не поймали.
Лева положил мне руку на плечо:
— Молодец. Но больше таких фокусов
не делай. Слишком рискованно. Мы тут все чуть с ума не сошли от
тревоги.
Я кивнул и встретился взглядом с
Безбородко. Аполло сидел на своей койке — серьезный, задумчивый.
Интересно, сдаст ли он меня, или у нас настоящее перемирие? Вот и
проверим, насколько он держит слово.
Но телефон я на всякий случай
перепрячу. В этой комнате было несколько тайников.
— Что сказала Зубова? — спросил
Феликс.
Мы стояли в тесном кругу в нашей
комнате, наши лица были освещены тусклым светом уличных фонарей. Я
рассказал ребятам о том, что узнал от Тамары. Атмосфера в комнате
совсем потяжелела, когда я назвал имена Салтыковой, Апраксиной и
Воронцовой.
Юсупов нахмурился, глубоко
задумавшись.
— Подожди, Салтыкова? — Он обменялся
быстрым взглядом с Львовым. — Они довольно близки с семьей
Катерины, с князем крови Дмитрием Павловичем и её братом Павлом.
Но… чтобы они пошли на такое…
— Могли ли они решиться на такое? —
спросил Лева, его голос дрожал от возмущения и шока. — Это же
безумие! Родная семья… как можно губить собственную дочь и
сестру?
Я хотел бы сказать ему, что он
ошибается, что так не бывает, но я знал слишком много о том, как
устроены семьи магов. Семьи власти. Павловичи не были исключением.
Я видел, как Юсупов покачал головой и тяжело вздохнул.
— Лева, ты не знаешь их, — произнес
Феликс тихо. — Я знаю этих людей с детства. Павловичи — не просто
семья. Им плевать на родственные связи, когда дело касается чести
рода и власти. Катя перешла им дорогу, и они этого не простят. Она
ослушалась, отказалась от заранее предопределенного брака и сбежала
в Спецкорпус. Такое не прощается. Это предательство в их
глазах.
Лева отступил на шаг, глядя на нас с
недоверием.
— Но это же абсурд… — он не мог
уложить в голове услышанное. — Они ведь её семья, её родные!
— Семья? — перебил его Юсупов, на
его лице застыло выражение презрения. — Семья для них — это кровная
линия, чистота рода, статус. Они привыкли думать, что все
контролируют. И если Катя вышла из-под контроля…
Он не договорил, но смысл его слов
был очевиден. Лева выглядел так, словно его только что облили
ледяной водой. Я понимал, как ему сейчас было тяжело — розовые очки
разбились стеклам внутрь.