- Проспит еще час или два.
- Главное, зелье Первого целителя работает, - согласил второй голосок. Высокий, молоденький.
- Зелье вернуло жизнь только тем, кто успел добежать до укрытия. Всех, кто был на открытом воздухе ледяная метель – не пощадила. Заморозила насмерть.
- Не насмерть, сестра Ровена, - возразил молоденький. – Прибывшие из столицы расследовать это дело маги уверяют, у пострадавших еще есть шанс очнуться.
- Когда?
- Когда Пламя Севера снимет с Ардании проклятие зимы.
- Я и говорю, - глубокий женский голос тяжело вздохнул. – Насмерть.
- Что теперь будет? Половина студентов замерзла, ректор тоже. Академия закрыта на неопределенный срок. В Министерстве магии переполох. В городской управе не ведают, что делать. Людская магия на замерзших не действует. Неужто, они вечно будут спать, скованные ледяной броней? И мой дорогой Стэн никогда не очнётся? О, Стээн...
Над головой громко и отчаянно разрыдались.
- Ты – целительница, сестра Агнесс. Слезами раненым не поможешь. Как и твоему мужу. Девочка выжила, - от моего лба отняли ладонь, - хвала Богине. Идём исцелять остальных. Велено раз в сутки подпитывать их магией, чтобы поддерживать искру жизни.
- Иду, сестра Ровена.
… Окончательно пришла в себя через час.
Оказалось, госпиталь и все соседние здания были забиты пострадавшими. На койках справа и слева стонали и стенали обожженные ледяной метелью горожане. Многих я знала с детства, кого-то видела впервые. Тусклые солнечные лучи стелились по дощатому полу и белым стенам, обливая пациентов и пришедших к ним родственников желтым маревом.
Я перевела глаза на стул рядом с кроватью. Там, склонив седую голову на грудь, дремал мой отец. Уставший, осунувшийся, с тяжелым дыханием.
- Папа, - прошептала онемевшими губами. Холод еще терзал моё тело, впивался в кожу болезненными когтями, но уже не так мучительно, как в первые полчаса.
- Дочка, - отец тут же сбросил сон, подаваясь ко мне. В серых добрых глазах горели тревога и облегчение одновременно. – Очнулась?
- Да, - горло болело, будто до этого съела тонну льда.
- Ты как?
Вижу странный морозный узор на левой половине его лица. Он слегка мерцает в дневном свете, спускаясь к шее, а оттуда на грудь и исчезая под рубахой.
- Нормально. А ты?
- Отделался обморожением, - отец отмахнулся. Он всегда думал о себе в последнюю очередь.