– Та-а-ак, не понял, это что ещё за странные намеки? – с задором уточнил Гуров. – Между прочим, Вадим ни разу ещё про друзей не забывал. А я – тем более!
– Какой же ты дурак, Мишка! – твердила, качая головой, Снежка. – Ой, какой дурак! Ты что же, правда подумал, что мы тебя бросим?
– Если бы ещё найти, куда и на кого... – давясь смехом, поддержал её Андрей. – То можно было бы ещё подумать... но поскольку...
– У меня нет здесь человека, ближе тебя! И не будет! – твёрдо сказала Снежка. – Андрей – это Андрей, но ты... это совсем, совсем не связанные вещи! Ты мне уже давно как родственник, ты лучше всех меня понимаешь, да что там, я вообще не знаю, как бы я жила без тебя! И ты мог подумать, что в наших отношениях что-то изменится? Ой, Миш, как тебе не стыдно только!
Орлов слушал всё это со странным выражением лица, в котором было что-то от растерянности выпавшего из гнезда птенца.
– Мы с тобой всегда-всегда будем вместе, рядом! Андрей... он поймёт! Должен понять!
Она говорила так, словно Гуров и не стоял рядом. Словно посреди воды и неба они вообще были одни. И, когда Орлов протянул ей руку, то ли поддерживая, то ли успокаивая, Снежка, порывисто всхлипнув, прижалась к его плечу.
– Как же я могу не понимать? – кивнул Андрей. – Если я знаком с этим... хм... странным товарищем намного дольше, чем ты. И он давно уже мне как брат. Маленький, вредный, иногда до ужаса надоедливый родственник, которого никогда не прогонишь, потому, что без него не жизнь.
– Прям так уж и не жизнь? – прищурился Орлов. – Ну, тогда давайте поклянёмся!
– В смысле?
– Ну, как тогда, на пляже, помните? Когда мы все обещали, что не будем расставаться? Так давайте теперь повторим это торжественное обещание для нас троих!
– Отличная мысль! – кивнул Андрей.
Снежка рассмеялась.
– Тогда давайте клясться над бегущей водой! – предложила она. – Так рыцари в средневековье делали, когда братались между собой!
– Не возражаю! – Мишка кивнул на бортик. – Тем более что вода у нас рядом, только руку протяни!
– Ну, если уж так всё серьёзно, – Андрей оглянулся. – Надо увековечить этот исторический момент! Ну-ка, Кирик, давай сюда!..
А потом... Потом три руки сплетались воедино над поверхностью мягких волн, и щелчки камеры отмеряли самые счастливые секунды из всех возможных.