– Это с гарантией, – сообщил он. –
Проходной балл набран два дня тому! А программа будет писаться
долго. Ещё сотню правок внесем!
– Это точно, – пробормотал я.
Он радостно растянул рот до ушей.
– Я всем так и сказал, шеф
одобрил!
Он отключился, я почти видел как
сообщает своим, что моим волевым решением вступаем в последний и
решительный, ставки никогда не было такими высокими.
Я молчал, откинувшись на спинку
сиденья и погрузившись в хаотические мысли. Конечно, если по уму,
то наша партия трансгуманистов должна править страной, но когда в
России жили по уму?
С другой стороны, когда как не сейчас
попробовать взять то, что нам принадлежит по праву наиболее
интеллектуально развитых в стране и в мире?
И вообще-то пора, чтобы страна
управлялась не сильными, а наконец-то умными.
На перекрёстке, где раньше стоял
милиционер-регулировщик, когда меня водили в детсад, прямо под
светофором широко и нагло расставил толстые колеса похожий на жабу
автомобиль в камуфляжных цветах.
Кузов открыт, там, облокотившись о
крупнокалиберный пулемет, с княжеским величием пускает кольца
сигаретного дыма крупный мужчина в комбинезоне таких же расцветок,
как и его средство передвижения.
Ни фига себе, мелькнуло у меня
ошалелое. Здесь что, Израиль или Франция?.. В России всё тихо, но
если начнется, никакие бэтээры с пулеметами не остановят. Пан или
пропал, какие компромиссы, мы же не сраная Европа!
Осторожно объехал этот милитаризм, со
снаппером таким образом борются, что ли, ни фига себе у нас
отечественная медицина, повел автомобиль в сторону Курского
вокзала, Подсосенский переулок там, крохотный и незаметный, как вся
наша партия трансгуманистов.
Во дворе нашего офиса припарковались
с десяток авто, это много, народ предпочитает пользоваться
метрополитеном, там без пробок, да и такси с автопилотом стало
дешевле некуда.
В помещении как никогда многолюдно,
даже в коридоре бурно дискутирующие группки, воздух жаркий, меня
приветствуют жизнерадостными воплями, что-то никто не в панике от
снаппера, странная какая-то пандемия. Как только худые поняли, что
их не заденет, сразу же возликовали, и нет сочувствия к погибающим
толстякам.
Технический прогресс последние полста
лет двигался вперед семимильными шагами, оставляя мораль и культуру
далеко-далеко позади, а сейчас вообще рванулся так, что все
моральные ценности остались за горизонтом, в том числе и жалость к
ближнему.