С другой стороны, то ценности
прошлого мира. Если в нашем и вспоминаем какие-то мысли Фёдора
Михайловича, то лишь для подтверждения своих слов, а если его
нравственные ценности не совпадают с нашими, то понятно,
устаревшие, каменный век, как ещё не сбросили с парохода
современности?
В переполненном зале навстречу
ринулся Кирилл Шнырев, взлохмаченный и вздрюченный, глаза горят,
как у голодного кота, запрыгнувшего на большую толстую рыбу.
– Шеф, – вскрикнул он, – что
творится, что творится!..
– Ну-ну, и что творится? – спросил
я.
– Опросы показывают, – выпалил он с
жаром, – наш кандидат наберет одиннадцать процентов!..
Я на ходу отмахнулся.
– У «Воли простого народа» почти
семьдесят.
Он вскрикнул:
– Это прошлый расклад! А сейчас там
все только и думают, как выжить, им не до кабинок для
голосования!
Я пробирался через толпу к задней
стене, там нечто вроде сцены со столом с красной скатертью и тремя
стульями, один держат для меня свободным, пока ещё уважают.
Следом за мною пошел Ворт, один из
активистов, жарко доказывал мне на ходу, что у «Воли Народа»
электорат почти весь из люмпенов на пенсии или на БОДе, потому не
просто толстые, а разжирели, им сейчас не до выборов президента, да
и вообще…
Да и вообще, додумал я, поднимаясь на
сцену. Половина, а то и больше, там вымрет. Странно, не ощутил
печали, как следовало бы гуманисту и просвещенцу, только небольшая
тревога, что мусора на улицах будет больше, да водопроводчика ждать
дольше, а то и самому придется, Optimus только через полгода
появится в наших магазинах.
Да, в самом деле, непонятно даже,
никакой жалости, даже некое удовлетворение, что вот лично я
старался не пережрать, пролил ведро пота в спортзале, но сейчас вот
получил пряник, а у толстых и ленивых, что эти пряники хавали без
счёта, сейчас разом отобрали и пряники и… вообще всё.
Как сказал великий Гёте: «Жизни
только тот достоин, кто с бою каждый день берет!». Точно, предвидел
разгул этих ковидов, плецтлихов и снапперов.
Черноклюв и Бабурнин поднялись
навстречу, предельно почтительно и с поклонами ответили
рукопожатиями на мою протянутую руку, но это для зала, народ должен
видеть как встречают лидера даже члены президиума, короля играет
свита.
Садиться я не стал, надел улыбку
пожизнерадостнее и, повернувшись к залу, где половина мест уже
заполнена, сказал с подъемом: