Я знал Ван Хоэнхайма, хотя это был первый раз, когда я его
увидел. Или... было ли это так?
Я не мог понять. Мой разум был в смятении, я пытался разобраться
в потоке воспоминаний, которые, казалось, не принадлежали мне. Я не
должен был знать этого человека, этого раба, ставшего бессмертным,
и все же я был здесь, стоял в том самом городе, который сделал его
тем, кем он был, и наблюдал за ним в момент отчаяния.
Было ли это еще одним фрагментом моего забытого прошлого? Или
это было что-то еще? Что-то, связанное с Вратами Истины? И больше
всего на свете мне нужно было понять, кем — или чем — я был на
самом деле.
ГЛАВА 2
Глава 2. По следам смерти
Я наблюдал за ним издалека, стараясь держаться в тени, насколько
мог. Ван Хоэнхайм, человек, чье имя звучало навязчивой мелодией в
моем раздробленном сознании, переходил от одного трупа к другому,
выкрикивая имена хриплым от горя голосом. Каждое имя имело
значение, оно было связано с телами, которые теперь устилали
некогда оживленные улицы Ксеркса. Его шаги были медленными,
неуверенными, как будто он искал что—то — кого-то - кого, как он
уже знал, он не найдет среди мертвых. Его печаль была осязаема. Она
висела в воздухе, как пыль, покрывшая руины города. Я видел
сожаление, отразившееся на его лице, страдание человека,
пережившего катастрофу, которую он не смог предотвратить. Его
пальцы дрожали, когда он опустился на колени перед трупами, голос
срывался с каждым произнесенным шепотом именем.
Эта трагедия уже разыгралась, ее корни глубоко ушли в почву этой
разрушенной страны. Я чувствовал, как ее тяжесть давит на мои
собственные мысли, напоминая мне, что я тоже являюсь частью чего-то
гораздо большего и более сложного, чем я мог пока понять.
Но пока я оставался в тени, не желая выдавать своего
присутствия. Я не доверял этому миру. Он был мне незнаком, хотя
отдельные его фрагменты и резонировали в моем сознании. У меня были
знания — фрагменты воспоминаний, которые мне не принадлежали, — но
это не означало, что я понимал это место. И, конечно, это не
означало, что я доверял его обитателям, какими бы знакомыми они ни
казались. Так что я молча и скрытно наблюдал, как Хоэнхайм подошел
к перилам смотровой площадки дворца. Город простирался перед ним,
как кладбище, когда-то величественный, а теперь пришедший в упадок.
Ксеркс был прекрасным городом. Я мог видеть это даже сейчас, по
элегантности его зданий, широкому великолепию улиц. Это был город
ученых и архитекторов, место, где процветала алхимия, где
стремление к знаниям когда-то было главным.