Но теперь это была не более чем гробница, город мертвых.
Хоэнхайм стоял неподвижно, глядя на то, что когда-то было его
домом. Его плечи были опущены, вся его поза выдавала человека,
несущего на себе груз мирового горя. Его губы зашевелились, когда
он пробормотал что—то себе под нос - что именно, я не расслышал, но
по тону можно было безошибочно определить. Это был голос человека,
оплакивающего свое прошлое, своих друзей, свои неудачи.
И тут, как раз в тот момент, когда я думал, что он рухнет под
тяжестью своего горя, появилась новая фигура.
Он появился почти без предупреждения, появившись в поле зрения,
как будто был там все это время, просто ожидая подходящего момента,
чтобы показаться. Он был одет в изысканные тоги, его царственный
вид и в то же время пугающе небрежный. На первый взгляд, он был
похож на Хоэнхайма — почти зеркальное отражение, — но были и
отличия. Неуловимые, да, но достаточно явные, чтобы их заметить. Он
был немного крупнее, черты его лица были более резкими и
угловатыми. Его волосам, хотя они и оставались длинными,
недоставало прежней жизненной силы. Он был более тусклым, как будто
из него выкачали жизнь, совсем как из города вокруг него.
Но самой поразительной чертой была его аура. В нем чувствовалось
что-то неестественное и злобное, что-то древнее и всепоглощающее. Я
почувствовал это раньше, чем увидел — тяжесть его силы, тьму,
которая, казалось, окутывала его, как живое существо.
И затем осознание поразило меня, как удар в грудь. Это был он.
Существо, рожденное из пробирки, тот, кто организовал уничтожение
Ксеркса. Первый гомункул. То самое существо, которое обмануло
короля этого города, которое соткало грандиозную ложь в погоне за
абсолютной властью. Тот, кто превратил целую цивилизацию в ничто
иное, как топливо для своих алхимических амбиций. Он пожирал души
подданных Ксеркса, жертвуя их жизнями ради создания Философского
камня и своей свободы из заточения колбы.
И теперь он стоял перед Хоэнхаймом, своим собственным искаженным
отражением. Гомункул, воплощение жадности и амбиций, больше не
скрывался в тени. Он вынырнул из глубин, его взгляд был прикован к
человеку, который когда-то был его невольной пешкой. Я оставался на
месте, скрытый, но настороженный, мое тело было напряжено, пока я
наблюдал за происходящим издалека. Гомункул