И все же краски будто съедало зловещее клеймо на пальце правой
руки — словно эта таинственная метка высасывала из меня жизненные
соки. Отметина излучала какую-то потустороннюю энергетику, ощущение
зловещей древней силы. Клеймо было как кольцо, выпускающее языки
черной энергии, слегка изогнутые и витиеватые.
Я повертел рукой, разглядывая эту метку под разными углами.
Энергия, исходящая от нее, была столь плотной, что воздух вокруг
будто колебался. При ближайшем рассмотрении, казалось, клеймо
слегка пульсировало, чуть заметно расширяясь и снова стягиваясь в
такт биению моего сердца.
Итак, значит, когда я сплю, сила демона вырывается на волю,
нужно с этим что-то делать, телекинез бушует неконтролируемо…, а
мне нужно контактировать с людьми и за пределами поместья.
Я попытался сконцентрироваться, направляя энергию на каменную
мыльницу, лежащую на краю ванны. Вначале ничего не происходило, но
постепенно предмет задрожал и слегка сдвинулся на пару сантиметров
в сторону.
Неплохо для начала! Сила демона во мне присутствует, просто пока
что слабая и необузданная. Выходит, во сне она просыпается сама по
себе, а для сознательного управления ею требуется серьезная
тренировка. А вот магия из этого мира ни как еще себя не проявила.
Похоже, меня и впрямь ждет долгий путь, прежде чем я стану
полноправным хозяином этого тела и смогу реализовать свой замысел
по восхождению к вершинам…
Раскрыв пыльный шкаф, отмахиваясь от чешуекрылых насекомых или
как ее кличут платяная моль пришлось потрудиться чтобы выискать
хоть что-то уцелевшее. Я принарядился в один из немногих костюмов,
что уцелели в потрепанной гардеробной — строгий темно-серый фрак с
белоснежной сорочкой и жилетом цвета охры с почерневшими
серебряными пуговицами. Хотя ткань была безупречного качества, ее
отделка изрядно потускнела и обветшала от времени, как и все в этом
поместье.
Спускаясь по главной лестнице, я ощущал странное чувство
ностальгии, разливающееся в груди. В далеком прошлом я был ангелом.
Бессмертное создание, которое не ведало никогда материнской ласки и
домашнего очага. Но здесь, в этих стенах, пропитанных человеческими
эмоциями, во мне что-то пробуждалось.
Окинув взглядом величественный холл, я попытался представить,
какова была эта усадьба когда-то. В прошлом эти залы благоухали
роскошью и великолепием. Стены были увешаны полотнами живописцев в
массивных позолоченных рамах. Пол устилали персидские ковры столь
плотного и высокого плетения, что нога будто тонула в их ворсе.
Однако теперь краски выцвели, шелк обвис растрепанными нитками, а
ковры обросли проплешинами.