— За драку, — с неохотой сообщила я, потому что Хэйвуд молчал, словно воды в рот набрал. — Но мы не дрались, честно! Мы просто разговаривали, — вскинув голову, с жаром произнесла я, — а Томас все неправильно понял и начал колдовать, а потом сказал ректору Филлипсу, а тот…
— Веди себя, как мужчина, Вилар, — сквозь зубы процедил стоящий слева от меня Хэйвуд. — Подумаешь, наказание! Ты что, совсем не способен отвечать за свои поступки?
Я тут же замолчала, внутренне кипя. За свои поступки я могу отвечать, а за те, что мне приписывают, как-то не хочется! Однако мне так же не очень хотелось, чтобы кто-то понял, что я — совсем даже не мужчина. Поэтому мне осталось только смерить Хэйвуда испепеляющим взглядом и повернуться к профессору Ферро. Ладно, если мы не оспариваем наказание, остается только его принять.
— Куда вы, Хэйвуд, его стукнули? — вдруг спросил довольный преподаватель, который во время этой пылкой речи с любопытством смотрел на меня. — Смотрите, какой прогресс в эггерионском! И куда только акцент подевался, и все после одной драки! Зря в школах стали отменять телесные наказания, ох зря, — посетовал он. — Ну да ладно. Расскажите мне, какие у вас есть таланты? Рисуем хорошо? Мне нужно много декораций. В этом году я буду ставить «Ромео и Джульетту», так что понадобится и бальный зал, и балкон, и подземелье…
— Плохо, — с облегчением отозвалась я. Акварели у меня выходили всегда какие-то кривенькие, а вышивать я могла только, если кто-то нанесет на ткань рисунок.
— Может, тогда играете на пианино? — не терял надежды преподаватель, и я была вынуждена кивнуть. Хэйвуд рядом со мной хранил высокомерное молчание.
— Хотя о чем это я, — профессор вдруг окинул нас двоих таким плотоядным взглядом, что я внутренне содрогнулась. — Рисунки, пианино… Вы же у меня драчуны! Значит, наказать вас стоит на весь семестр. А за семестр вы как раз успеете принять участие в моей новой постановке! — вдруг подскочив с места, профессор Ферро с неведомой прытью выбрался из-за стола и, схватив меня за плечи, покрутил туда сюда. — Точно! Юноша, я вижу в вас талант! Вы такой хилый и дохлый, что… То есть, я имею ввиду, вы такой талантливый, что сыграете в моей постановке Джульетту! А вы, — тут пухлая ручка профессора указала на Хэйвуда, — будете Ромео! О, что это будет за постановка! — профессор мечтательно прижал ручки к груди.