Денег на железнодорожное
строительство в российской казне действительно не было. Но у
частных лиц они были. Правда извлечь их из их «закромов» под такое
дело как железная дорога было довольно трудно. Поскольку дело было
новое, не особенно знаемое и потому ненадёжное. Нужно было как-то
подвигнуть частный капитал к тому, чтобы он начал в это
вкладываться. И когда Николай Никитич приехал к Николаю, они решили
далее действовать вместе. Как оно всё происходило Демидов, с
улыбкой, рассказывал бывшему майору целый вечер… изрядно повеселив
и слегка напугав. Потому что на эту дорогу было поставлено очень и
очень многое. По существу, от того как скоро и насколько хорошо
будет выстроена эта дорога зависит будущее железных дорог России.
Потому что строить железные дороги в России в ближайшие лет десять,
а то и двадцать мог только частный капитал. Всё. И чтобы как можно
сильнее заинтересовать этот самый частный капитал, Николай решил
использовать все доступные средства, отправив на Урал не только
купцов и заводчиков, но и газетчиков, писателей, художников и,
даже, парочку музыкантов и композиторов. Среди которых оказался
достаточно уже достаточно известный Александр Алябьев. Бывший майор
помнил его фамилию по романсу «Соловей», который очень любила
учительница пения в школе. Как, кстати, и «Попутную песню» Глинки.
Да-да, ту самую, про паровозы. Она вообще считала, что в
Ворошиловграде, городе, в котором строились паровозы её просто
неприлично не знать. И деятельно претворяла эту свою идею в жизни.
Так что на её уроках стриженные младшеклашки старательно
выводили:
- И быстрее, шибче воли
Поезд мчится в чистом поле!
Поезд мчи-ится! В чистом по-оле!
Вряд ли здесь на ум композитору… ну
или поэту, с которым он будет сотрудничать, придут подобные строки
– здесь, всё-таки, Урал, а не среднерусская равнина или
Петербургские болота. Так что с полями, да ещё и «чистыми», тут
куда как хуже, зато гор и лесов достаточно. Впрочем, с лесами
сейчас по всей России хорошо… Читая письмо Данька улыбался и
приговаривал про себя: «Ай да Николай – моя школа!».
На следующий день бывший майор
разбирался с художниками, составив им целую программу, согласно
которой они сначала проведут несколько дней, делая зарисовки на
заводе, на который как раз приползла на обслуживание «кракозябля»,
затем, когда её обслуживание закончится – вместе с ней вернуться на
стройку и сделают зарисовки там, выбирая, естественно, наиболее
живописные места, а после этого – отправятся на Салдинскую дорогу и
уже на ней будут рисовать нормально действующую дорогу с
капитальными мостами и кое-где оставшимися весьма живописными
временными эстакадами, а так же паровозами, тянущими длинные
грузовые составы. Плюс он раскрутил их на то, что в советском
изобразительном искусстве именовалось: «Портреты людей труда».