Привалившись спиной к заколоченной досками двери на земле сидел
закутанный в лохмотья попрошайка, позвякивая железной миской для
подаяний. Из вороха тряпья, в верхней его части торчали только
удивительно пронзительные, фиолетового цвета глаза и крючковатый
нос. Где-то внизу наружу высовывался металлический протез ноги,
покрытый рисунками, наклейками и похабными надписями. Сразу
бросился в глаза блестящий значок с якорем и корабликом,
приклеенный к протезу, но приглядевшись я понял, что это какая-то
флотская медаль, незнакомая, из старых, но начищенная до блеска.
Моряк что ли?
“Не логично”- подумал я - “кто ж тебе тут денег даст? Прохожих
почти нет”.
Звяканье металлической миски меж тем складывалось в простенькую
мелодию, просто сильно растянутую во времени, оттого и не заметную
так уж сразу. Дзынь-дзынь-дзынь. Дзынь. Дзынь-дзынь-дзынь. Дзынь.
Дзынь.
В плотной толпе нужного попрошайку можно было отличить от других
по этим звукам. Здесь же надобности в этом не наблюдалось - улица
была пуста. Но это только пока. Я знал, что вечером в подобных
местах может быть достаточно оживленно. Как стемнеет народ сюда
потянется. Это будут не только героиновые и другие "тяжелые"
торчки, но и вполне себе богемная тусовка в поисках легкой дури и
спидов, чтобы веселиться всю ночь напролет. Кроме целевой
аудитории, сюда сползется всякий сопутствующий сброд, от
проституток до карманников. Я думаю, район потому и не сносят, что
в таком вот заброшенном состоянии, без камер и копов, он приносит в
городскую казну сильно больше денег.
- Мне надо внутрь, - я подошел к попрошайке и бросил в его миску
пятисотевровую купюру. - Покажи, как войти.
Тот на мгновение замер, чуть приподнял глаза, оглядев меня с ног
до головы, и видимо как-то поняв, что я не из местной клиентуры,
вернулся к прерванному делу - мелодично позвякивать мелочью на дне
миски, глядя куда-то в пустоту.
- Охренели что ли? Ладно.
В жестянку отправились одна за другой еще три купюры, прежде чем
одноногий моряк соизволил отползти в сторону и что-то нажать среди
досок. Заколоченная дверь оказалась заколоченной лишь на вид. Доски
не были прибиты к стене, а под слоем трухлявой древесины и грязной
фанеры, скрывалась толстая стальная плита на мощных петлях и
снабженная столь же мощными запорами.