— Ха-ха-ха! Я, похоже, не умер, а рехнулся! Сбрендил! —
промямлил я, а зайцы смотрели на меня с жалостью. — Чего пялитесь,
чёртовы животные! — выплюнул я, и виски сдавило от боли.
— Завались, Декс! Тебе в этот раз знатно башку отбили! Если
будет мутить, говори, остановимся — проблюёшься! — сказал
подбежавший спереди (или сзади) заяц, жутко высокий, как минимум на
несколько голов выше остальных, с длинными лапами. У него были
чёрные уши, хотя вся остальная шерсть — серая.
Сейчас я видел, что хоть морды и были звериными, они в то же
время сохраняли в себе явные черты людей: форма головы, скулы и
более ровный лоб, глаза на привычном месте; торс близок по виду к
привычному, а вот лапы… вполне себе лапы! Громадные, мускулистые
заячьи лапы!
— Декс! Ты понял меня?! — вновь закричал чёрноухий заяц с такой
силой, что болезненная вспышка озарила мой разум.
— Не ори! — рявкнул я в ответ, и мир начал мутнеть и
кружиться.
Ох… сознание решило взять перерыв… надеюсь, это всё сон. Хотя
разве надежды когда-нибудь оправдывались?
***
Как только свет начал медленно проникать под завесу век, все
остальные чувства тоже постепенно просыпались. Во рту стоял клейкий
привкус крови, напоминавший о случившемся. Остальное тело тоже
решило не отставать: сначала вспыхнул резкий укол в затылке,
сменившийся пульсирующей тупой болью, затем о себе напомнил
позвоночник несколькими ревнивыми укусами, едва ли не кричащими о
вопиющем и оскорбительном обращении. Следом, более блекло,
последовали сигналы со всего тела о многочисленных синяках и
ссадинах.
Но, похоже, всё не так плохо. Кости вроде целы, внутренние
органы тоже. Я всегда был хорош в контроле тела, так что примерно
понимал, что к чему. Хотя совершенно не помнил откуда и благодаря
чему?
С трудом привстав на локтях и медленно, зажмурившись от боли, я
принял сидячее положение и осмотрелся. Сначала мне показалось, что
я нахожусь в каком-то хлеве для скотины (так дерьмово тут пахло),
но затем увидел сооруженные лежаки из ветвей и соломы. Возле них
стояли грубо сколоченные небольшие тумбы и стеллажи из
необработанных досок. Всюду валялось пахнущее сыростью тряпьё,
простая обувь, сплетённая из каких-то лиан, котелки и погнутые
железные тарелки. В центре, там, где был небольшой проход, не
заваленный всякой дрянью, виднелись тёмное пятно очага с покрытым
нагаром котлом. В потолке, прямо над очком, виднелся вырез и
голубое небо, нетронутое облаками.