– Все, капец тебе. Он у меня с
Севера недавно вернулся, у него отец олигарх! На куски порвет тебя,
понял?!
Пулеметы на башнях Марго на глазах
наращивали калибр. Холодало? Или ей нравилось, когда с ней спорят
посреди МКАДа? Она вытащила из сумочки модный складной смартфон,
попутно уронив сигареты и что-то похожее на губную помаду или
футляр для тампонов, и начала ожесточенно в него тыкать. Присела
подобрать рассыпанное, и я, как воспитанный человек, отвел взгляд в
сторону. Но потом вернул — мне всегда было интересно, как
пользуются телефонами те, у кого ярко-красные когти, как у
горгулий? Оказалось, все просто — согнула пальчик, оберегая
маникюр, и давила в экран гнутым. «Это называется «проксимальный
межфаланговый сустав»! Сам ты гнутый!» - сочувственно сказал
внутренний реалист.
– Милый, спаси! Я попала в
аварию на МКАДе! Негодяй какой-то подрезал, теперь обзывается,
сукой назвал! Мне так страшно!, - ого, да по этому полированному
бревну явно плачет Щепкинское училище! Или где там на драматических
актрис учат? С отрешенно-независимым лицом, с каким обычно
подпиливают ногти или помешивают кофе маленькой ложечкой, мадам
выдавала пассажи с накалом «Бесприданницы», куда там пересильдам,
боярским и прочим снегирям. Ей бы в «Театр у микрофона» с такими
талантами.
– Ну все, чудила, молись. Мой
через минут двадцать приедет, - протянула Марго томным голосом и
тут же пообещала мне лоно. Неясно, свое или чье-то еще, но очень
категорично, уверенно и безальтернативно. Так и сказала, как
отрезала: тебе, мол — оно. То есть, она.
– Ритка, не нельзя же так! Что
за глупости, из-за какой-то царапины. Мужчина, Вам, наверное, лучше
уехать, - голос Анны дрожал, выдавая близкие слезы. Оставалось
надеяться, что на артисток они учились в разных заведениях. Хотя
тут, пожалуй, сомнения взяли бы и старика-Станиславского. Неужели в
Москве нашелся человек, что искренне переживает за незнакомого
ближнего? Да ну?
Я открыл багажник, открепил от
крышки знак аварийной остановки, хранившийся там, в специальном
отделении, предусмотренном продуманными и заботливыми шведскими
инженерами. Обошел по широкой, насколько позволял непрекращающийся
поток машин, дуге гавкающую Ритку и установил ярко-оранжевый
треугольник ровно там, где требуют правила БДД. Неторопливо
вернулся обратно под сдавленные матюки неравнодушных водителей и
уселся прямо себе в багажник, неторопливо прикурив. Скосил глаз за
лежавшую рядом традиционную, исконно-посконную даже, МПЛ — малую
пехотную лопатку. Сперва в багажнике ездила арматурина, чуть больше
метра длиной и диаметром почти в дюйм. Эхо тревожной юности. Потом
ребята подарили бейсбольную биту, красивую, черную и глянцевую. Но
она с протокольным шведским автомобилем и образом отца семейства
резко диссонировала, поэтому давно валялась где-то на даче. А вот
лопатка — вещь полезная и неприметная. И снег подкопать, и веток
нарубить, если доведется где-то на лесной дороге засесть. «И
вообще...» – загадочно-понимающим тоном подтвердил внутренний
фаталист. Почему-то встреча с господами, имевшими привычку в
двадцать первом веке возить граждан на мусорные полигоны, не
пугала. Интерес и азарт какие-то были, а вот страха не было
никакого. Если это тоже часть подарка старика-Откурая — то за него
ему моя отдельная благодарность.