Что касается места моего рождения… С этим все плохо. Отсталое
село: деревянный дом, такая же деревянная посуда и столовые
приборы, деревянная мебель, и не менее деревянные люди. Ни грамма
керамики или металла, только долбленые миски и выскобленные из
баклуш ложки.
А вот о людях стоит поговорить в отдельности. Моим, судя по
всему, родителям на вид было чуть больше двадцати — то есть даже
младше меня до катастрофы. Говорили они на не вполне понятном языке
(предположительно, венгерский?), образ жизни вели не крестьянский,
держали служанку. Почему вместо того, чтобы держать служанку, не
накопят на переезд в город — черт их разберет.
Служанка, похоже, была не местной — говор был чуть-чуть иным, да
и внешность разительно отличалась от моей и родительской. Нет, она
не была чернокожей, как можно подумать, но точно не отсюда: скорее
с юга. Волосы у нее были темного оттенка, между рыжим и вишневого
дерева — так бывает, если брюнет очень долго пытается выгореть на
солнце — глаза темные, с фиолетовым отливом, прятались за овалами
стекол изящных очков. На вид формы даже чересчур выдающиеся, но под
одеждой, судя по всему, сложена безукоризненно. Из изъянов — шрам
на голени, на ногу со шрамом же и прихрамывала.
Отец с матерью звали служанку Лилией, а она обращалась к ним
каким-то замысловатым выражением, означавшем, по всей видимости,
«господин» или «госпожа». Между собой же родители назывались Зенит
и Пол, судя по всему, по именам.
Я же был Руди, просто Руди. Я был малыш Ру, запеленатый в
зеленоватую простыню. Я был Рудичка на руках заботливой мамы. Я был
Рудеус, вероятно, где-то в управлении записи актов гражданского
состояния… А больше прозвищ у меня не было.
— Слушай, Лилия, а почему Руди все еще не ползает? — в один из
дней канючащим голосом, спросила служанку моя новоиспеченная
матушка. Она была сущей девчонкой и на роль матери годилась с
большим допущением, и все же лучше, чем мое прошлое ничего…
Да, за полгода искусство ползанья мне так и не поддалось, а
потому все мое изучение дома сводилось к прихоти родителей и
пресловутой служанки носить меня по комнатам, затаскивать на второй
этаж или выставлять кроватку на улицу — прямо в промозглый,
ноябрьский на вид огороженный сад.
— Ему еще рано, госпожа, к тому же, он родился раньше срока, —
не отрываясь от активной работы с бельем в тазу, монотонным голосом
ответила Лилия. Так я еще и недоношенный! Ах, класс!