— Достаточно! – Грейс топнула ногой и крикнула так громко, что
старики Совета заткнулись, — я долго это всё терпела. Не смейте
говорить так о принце Эраноре. Он — мой будущий муж. Его великой
милостью вам выделен лишь год, чтобы поправить дела на Юге, пока я
ещё здесь. А после вы останетесь на произвол судьбы и волю богов!
Ловите же руку помощи, которую столь щедро вам подает северянин, не
обязанный терпеть ваших колких нападок. Устыдитесь своей пустой
гордыни. Псина лает, слон остаётся спокоен. Кому хуже сделает ваше
упрямство? Лишь Эритрее. Даю вам последний шанс одуматься!
Члены Совета склонили головы и смолкли. Подумав, они решили, что
Грейс, по крайней мере, должно выслушать.
Впервые Грейс позволила себе столь яростный выпад. Да еще в
адрес придворных, уважаемых мужей, входящих в Совет Эритреи.
Немыслимая наглость! Принцесса стояла перед резным столом, сжав
ладошки опущенных рук, вскинув гордо подбородок, будто с вызовом
тараща свои янтарные глазищи. Последней каплей её терпения стало
посягательство на добродетель Эранора. Она, конечно, знала, что
принца не касается политика южного государства, она ему не
интересна, однако осерчала, лишь стоило толстосумам завести
подобные речи.
Как же отличаются люди на Юге и Севере! Эти — просто горстка
зажравшихся казнокрадов, которых давно пора поставить на место. И
пусть принцесса трепетала внутри, точно ягненок пред мордами
матёрых волков, она не собиралась сдавать позиции, даже невзирая на
то, что запас храбрости стремительно иссякал, таял. Еще немного и
ей станет нечем крыть.
Как вдруг! Грейс даже вздрогнула, оборачиваясь в сторону двери,
которая с грохотом распазнулась. На пороге явился принц Эранор Хрон
Фирнен собственной персоной. Словно подгадал именно тот момент,
когда Грейс необходимо было вздохнуть, чтобы стать её воздухом.
Явился Эранор облаченный в изысканный темно-фиолетовый камзол,
под которым была черная рубашка, штаны и привычные ботинки. Из
украшений на принце была черная брошь, да в левом ухе красовалась
черная серьга в виде гранёной, играющей на свету, капли. И не
скажешь, то у него прокол был. Волосы, уложены назад, и лишь
несколько прядей выбились из общей картины. Он казался воплощением
зла в этом светлом, южном помещении. Его взгляд красноречиво
заявлял о готовности превратить зал Совета в кровавую баню. Это
ощутили даже самые толстокожие из мужей, и внутри заколебались, как
травы на ветру. Они ощутили опасность в воздухе, но ещё не знали,
чего ожидать. А Грейс понимала, что через Хауфо принц мог слышать
каждое слово, и его гнев принцессе вполне ясен.