— Как тина, — она неуклюже облизнулась синим языком,
будто изо рта у нее вывалился обмякший уд дьявольского монаха. — И
на вкус тоже.
У него потемнело в глазах. В груди закололо, и он
прислонился к дверному косяку.
— Это ты подарил меня Трясине, папа. Не забыл? —
вкрадчиво спросила утопленница. — Утопил вот здесь, напротив
церкви. И я умерла. Но Славик все равно родился.
Из складок на лице капала зеленая тина, будто Света
исторгала из себя само болото.
— Дьявол помутил мой разум тогда. Но разве я не
искупил вину? Я ведь заботился о вас. Я помогал вам! А вы… А ты…
Мою Ленулю…
Холодные, склизкие пальцы повернули его голову к
кресту, который теперь был от него справа. К кресту, на котором
ветви распяли его младшую дочь.
— Ее, папа?
Он сам привел сюда Лену. Нет, конечно, не для того
чтобы скормить Славику. Она веровала, и сила ее любви к Господу,
сила ее души — убедила старика, что молитва, воззвание к Богу
изгонит Болото. Лена ошиблась.
Рядом с ней на похожем кресте болтался священник из
города. Старик не знал, как она его нашла. Но помнил, как
высоким-превысоким голоском верещал молодой жидкобородый жрец,
когда ветви мертвых деревьев тащили его к месту казни.
Дед вздрогнул, сунул руку в карман и ловко вытащил
оттуда тяжелую серебряную цепь.
— Па…
Светлана зашипела, пытаясь стащить с себя удавку.
Поднялся дым, и утопленница жалобно завыла. Ударилась о косяк,
плюхнулась в воду у входа в церковь. Старик прошел мимо
извивающейся твари к лодке.
— Мама?! Мама? — заволновался Славик.
Света крутилась на месте, прикованная цепью, и
визжала. Но, даже связанная божьими узами, тянула руки к зверенышу
в колыбели.
Старик вытащил из лодки канистру, побрел обратно к
церкви. Обошел дочку и ступил под дырявые своды деревянной
церквушки.
Ублюдок дьявольского монаха вопил в логове на алтаре,
клацал зубами, и мертвый лес вокруг церкви пробуждался. С эхом
затрещали в тумане деревья, вздохнула топь.
Дед добрался до колыбели, молча открутил крышку у
канистры. Вонючая, источающая призрачную дымку жидкость полилась в
раскрытую пасть Славика. Тварь глотала бензин, воротила черную
морду, но ее глаза — злые, взрослые, не мигая следили за
стариком.
Хлопнула дверь в церковь, и тут же удар в спину
бросил деда на колыбель. Челюсти Славика щелкнули в считанных
сантиметрах от его груди, а потом что-то дернуло старика за ноги, и
он рухнул лицом вниз, стукнулся скулой. В глазах
засверкало.