Андрей коснулся тента, закрыл глаза, вспоминая. Так хотелось
вернуться назад. Нажать на придуманную кнопочку и увидеть за
пологом радостного брата, а не проткнутый копьем труп.
В горле екнуло. Павлов развернулся и пошел прочь от мертвого
лагеря. Выбирать направление долго не пришлось. Если идти дальше на
запад, то до побережья Белого моря нужно протоптать километров
двадцать, не меньше, а там как повезет. Может, встретятся рыбаки,
может, охотники, может, туристы.
Может, они.
Надежнее вернуться назад, к железнодорожной станции. Без рюкзака
за плечами задача казалась посильной. Так что двадцать-тридцать
километров — и можно будет ловить сигнал. Можно будет...
«Можно будет что? Вызвать вертолет? Милицию? Позвонить жене?
Сообщить новости маме? А? Зачем оно тебе, знаешь?»
Андрей брел вдоль берега реки, даже не пытаясь обходить
болотистые участки. Брел, не скрываясь. Продирался сквозь ельник,
чавкал ногами по жирной грязи. И думал. С горечью. С яростью. Его
жалили воспоминания. Сердце крошили удары ассоциаций.
Крутые берега напоминали ему озеро из их с Борей дачного детства
и его пустынный пляж. Он вспомнил бутерброды, приготовленные мамой
для любимых сыновей, и белые пластмассовые донки с колокольчиками.
А вот этот заросший мхом валун был так похож на гигантский камень,
попавший в кадр в первый карельский поход. Здоровый булыжник,
окаменевший тролль. И на фотографии на его фоне Стас, Боря и
Андрей, еще студенты, держат в зубах острые ножи и улыбаются.
Образы всплывали в памяти один за другим, и иногда он начинал
орать, чтобы сбросить тяжелое напряжение в груди.
— Я должен был закричать! — вдруг сказал он после одного из
таких выбросов. Уставился на озеро в ошеломлении от столь простой
мысли. В этом все дело.
«Нет, ты должен был что-нибудь сделать. Хотя бы попытаться!
Сделать, а не закричать, вникаешь?»
Внутренний голос хотелось вырезать из души.
— Хотя бы закричать! А если бы ты, слабак, не разнылся на болоте
— то встали бы где-нибудь в другом месте и ничего бы не
случилось.
«Не накручивай себя» — словно сказал ему Боря. Он
всегда так говорил, зная нрав Андрея.
Ночных гостей боялся все меньше и меньше. Пусть приходят. На
этот раз он не спасует. На этот раз он попытается выпустить кишки
хотя бы одному из ублюдков. И он закричит. О да, теперь-то он
закричит! На лице Андрея застыла жуткая гримаса. Страх, ярость и
отчаянье одновременно. Он шел, зажав тяжелый корпус телефона в
левой руке, и как минимум раз в минуту щелкал кнопкой включения
экрана, в надежде, что у «Мегафона» появится хоть одна палка, и
страшась этого момента.