Хорошо, что Мих оказался действительно толковым кухарем. Это
раньше он делал все кое-как, просто потому что интереса никакого не
было. А тут аж вспыхнул мужик после похвал! Загорелся делом! Он
быстро подхватывал идеи и вносил свои коррективы, всё же я не была
профессионалом в готовке, в отличие от него. Вот и сейчас он
прикрикивал на помощников, дав мне небольшую передышку для общения
с ребенком:
- Нис, ты что впервые картоху чистишь? Или до сих пор винные
пары не отпустили? Танила, куда грязный передник напяливаешь?
Возьми на крючке отстиранные и чтоб, если запачкается, сразу в таз
для мыльни и новый надела! Сегодня у нас важные люди. Испортишь всё
впечатление, неряха!
На плите рядом с печью уже грелась вода, в которой предстояло
отварить картошку, здесь же стояли лохани, подогревающие воду для
того, чтобы потом быстро всё отмыть. Раньше у Тларга кухонные
работники просто складывали посуду в мойку и после закрытия грели
воду, мыли всю эту гору. Даже не после закрытия, а перед открытием,
когда остатки еды успевали основательно присохнуть и дать
попировать тараканам и мышам. Сейчас я собиралась уложить сына и
встать именно на мойку, чтобы всё отмывалось сразу же,
распределялось в чистые стопки и могло быть использовано тоже сразу
же. Еще днем Настая, сейчас уже ушедшая домой к детям, снабдила
меня достаточным количеством чистящего порошка для глиняных тарелок
и кружек и мелкого речного песка для очищения медной и чугунной
посуды от гари.
Смены подавальщиц и, по совместительству, кухонных работниц
делились на дневные и ночные. Кто-то работал в две смены, кто-то,
как Настая брал только смены на день пока соседка могла смотреть за
ее тремя детьми. Родители девушки были мелкими торговцами. Отец
поутру скупал товар у рыбаков, крестьян и лесовиков, а ее мама
бойко сбывала это на малом торжище горожанам, надбавляя цену вдвое,
а то и втрое, при этом отчаянно обвешивая любимых покупателей.
Настая была старшей из шести детей и сызмальства только и
занималась тем, что вытирала сопливые носы, выносила поганые горшки
и кормила ненасытные рты. Поэтому в пятнадцать и сбежала от
родителей замуж за первого же попавшегося парня, пообещавшего свой
дом без вечно ноющей и голодной оравы. В результате она осталась с
ноющей и голодной оравой, но зато в своем доме, который оставил ей
сбежавший матросом муж. Сначала-то она ждала, а потом поняла, что
уже не стоит. Родители обратно ее не приняли, да и ей не очень-то
хотелось выслушивать ежедневные упреки. Хорошо, что Ал переписал на
нее дом с небольшим огородиком, когда родился первый сын - Алатай,
названный в честь отца, совсем как это принято у высоких. Следом
появилась Лизая и почти сразу за ней младший Корнай. Сейчас с
детьми за мелкую монетку сидела соседка, а Настая пошла работать.
Она решила быть "честной вдовой" и не добывать пропитание известным
на постоялых дворах способом. Но каждый день смотря в голодные
глаза детей, решила что у нее не сотрется и иногда оставалась
допоздна. Перед соседями, такими же матросскими женами и вдовами,
когда появление мужчины в доме - праздник, отговаривалась
дополнительной работой по кухне. Те и верили, и нет. Денежка же
появлялась, а уж осудить молодую женщину не брался никто. Соседки
всё понимали. Сами бы пошли, если б кто заплатил. Портовый район
Каралата, разросшийся рядом с раскатами полноводной Вильты,
впадающей чуть южнее в воды Тёмного моря, и стрелкой вонзающейся в
нее мелкой Гиврой, не был совсем уж трущобами. Здесь традиционно
селились семьи матросов "пассажирников" и "торговцев". Ближе к
стрелке* двух рек жили рыбаки, а чуть дальше вверх по течению
находились доки нескольких портов: пассажирского, торгового и
герцогского, читай, военного.