На столе тоже не было ничего
интересного. Там я обнаружил несколько листов бумаги, перо и
чернила. На одном из листов были какие-то надписи, но тоже на
неизвестном языке. Ещё на столе стоял маленький сундучок для бумаг,
запертый на замок. Мне было не очень интересно его содержимое – всё
равно не смогу разобрать там ни слова. Я осмотрел всю комнату, но
больше ничего интересного не обнаружил. Другого выхода, кроме того,
через который я пришёл, не было. Также нигде не обнаружилось и
следа Ксардаса. Осмотревшись ещё раз, я был вынужден признать своё
поражение и бессилие что-либо сделать. Мне казалось, что в башне
должен быть ещё один этаж, но я не мог оценить высоту, на которой
нахожусь, потому что окон в зале не было. Кроме того, под зданием
были древние руины. Наверняка где-то поблизости находился вход в
катакомбы. Я осмотрел весь нижний этаж и все окрестности, но не
смог обнаружить ничего выделяющегося. Если что-то и было, то колдун
хорошо позаботился о том, чтобы оно не бросалось в глаза. Я был
вынужден уйти ни с чем. В будущем ещё вернусь – решил я для себя.
Но не было смысла ждать в башне. Возможно, маг не хочет незваных
гостей, тогда лучше не злить его попусту. Он говорил, что моя
помощь ему ещё пригодится, значит, буду ждать, когда он сам меня
призовёт. Конечно, эти мысли слабо успокаивали, но я смирился и
побрёл обратно в лагерь.
В колонии числа на календаре мало что
значили, из-за тёплых океанских течений климат отличался
удивительной стабильностью, чередования времен года практически не
было. Долину с нескольких сторон окружали горы, которые не
пропускали ни холодных, ни тёплых ветров, поэтому время отсчитывали
по поставкам руды, и оно имело значение лишь для баронов и их
приближённых. Для простых смертных дни сплетались в непрерывную
борьбу за существование: если прожил очередной день сытым и
здоровым, то можешь благодарить судьбу.
В шахтах день и ночь вообще не
различались. Многие работали почти без отдыха и там же жили,
стараясь накопить побольше руды. При выходе из рудника каторжан
нещадно обирали, поэтому многие проводили там столько времени,
сколько могли выдержать – в таком случае нужно было заплатить лишь
один раз. Для тех, кто находился в поселениях, сутки сменялись как
положено, но за календарём всё равно никто не следил. Я не был
исключением. Многие каторжане даже не знали свой возраст. «Какая
разница сколько мне лет? – говаривал один старый рудокоп, – всё
равно скоро помирать, так не всё ли равно сколько прожил? От
лишнего знания лишь одно расстройство». Учитывая реалии местной
жизни, да и Миртаны в целом, он был прав. Каждый работал, пока есть
силы, а кто не справлялся – умирал. Исключением были богачи, но в
колонии таких не водилось. Даже Гомез удерживал свою власть лишь по
праву силы – пока его боятся и уважают. Он не мог себе позволить
расслабиться, отрастить брюхо и почивать на лаврах – при первом же
признаке слабости барона убьют его собственные телохранители в
надежде занять почётное место.