В Византии цезарепапизм имел характер более или менее длительного бедствия, сменявшегося блаженным затишьем симфонии. В чистом виде он проявился в Англии, где король был объявлен главой Церкви. Системой цезарепапизм стал в Российской империи XVIII века.
Наши монархисты боятся термина «цезарепапизм». Чудовищную ломку духовного хребта русского народа Божия, учиненную Петром I и его преемниками, они предпочитают объяснять абсолютизмом, подобным западному. Такое объяснение несостоятельно. Европейские монархи не могли подмять под себя римо-католические общины своих стран, здесь папизм вступал в противоречие с цезаризмом. Западный абсолютизм вел скорее к размежеванию – к тому самому отделению Церкви от государства, которое сейчас уже учинено на Западе повсеместно (и под прикрытием которого большевики устроили жуткий антицерковный террор). А в имперской России петровско-аннинско-екатерининские церковные реформы были именно цезарепапизмом в его гнусных и святотатственных проявлениях.
«Народ согрешит – царь отмолит, царь согрешит – народ отмолит», – гласит русская пословица. Неотмоленные царские грехи ложились на Святую Русь все более тяжким грузом.
Начало российской системе цезарепапизма в каком-то смысле положил «благочестивейший и тишайший» царь Алексий Михайлович (правил 1645–1676). Он учинил монастырский приказ (дальний, непрямой предок большевистского Совета по делам религий) – и это «министерство» получило возможность «накладывать руку» на церковное имущество, назначать и перемещать духовенство. Эти нововведения поспособствовали появлению на Руси страшного бедствия – старообрядческого раскола.
Первым из многих исповедников и мучеников Русской Церкви в борьбе с цезарепапизмом был Патриарх Никон (управлял Русской Церковью 1652–1666), светлая память которого подспудно затемняется уже на протяжении четырех веков. Это был святитель ревностный, сильный духом и высокий житием.
Когда царь Алексий Тишайший посягнул на духовную власть, перед Патриархом встал выбор: начать обличение царя, смириться с царским беззаконием или в знак протеста удалиться с кафедры. Святитель Никон, любя царя, выбрал последнее. Но этот молчаливый укор не пробудил совести монарха, не заставил его осознать свой грех – нет, Алексий Михайлович воздвиг гонения на Патриарха. Так в опаснейший момент, когда невежды-«ревнители» поднимали шум вокруг исправления богослужебных книг, Русская Церковь оказалась лишенной Предстоятеля.