— Надеюсь, что так.
Договорив, я посмотрел на Мелентия и собрался было выйти вон,
как О’Коннор меня остановил.
— Что тебе, Пьер?
— Сир, если вам и впрямь придет в голову блажь выбирать невесту,
постарайтесь не остановить свой выбор на княжне Аграфене
Сицкой.
Тяжелая дубовая дверь захлопнулась за моей спиной, будто отрезав
тяжелораненого Мелентия от мира живых. Я невольно поежился от
пришедшего в голову сравнения и бессильно опустился на стоявшую у
стены скамью.
— Что с тобой, государь, — перепугался терпеливо дожидавшийся
меня Вельяминов, — может, лекаря кликнуть?
— Не надо, Никита, все в порядке со мной, — покачал я головой, —
да и он сейчас иным делом занят, более важным.
Скептическое выражение лица окольничего красноречиво
свидетельствовало, что его хозяин придерживается несколько иных
приоритетов, но возражать он все же не стал.
— Федьку кликнул?
— Панина-то? Уже рыщет со своими драгунами. Может, и сыщет чего,
только…
— Что «только»?
— Да может, его под Смоленском ранили…
— Это вряд ли, Мелентий наш хоть и силен, а такого путешествия
не выдержал бы. Да и где его провожатые? Одного бы Корнилий не
отпустил.
— А может, татары?
Вопрос был резонным. С тех пор, как меня выбрали царем, не было
ни одного лета, чтобы крымцы или ногаи, а иной раз и те и другие
вместе, не ходили в набег на наши земли. Обычно их отряды не
забирались так далеко, но по крайней мере дважды их разъезды
появлялись и под Москвой. Когда это случилось в первый раз, я
рассвирепел и бросился в погоню за налетчиками. Люди более опытные
в таких делах, разумеется, пытались удержать своего не в меру
активного царя, но где там… Я же военный гений, блин! Гроза датчан,
поляков и всех, кого поймаю.… Как и следовало ожидать, ничего
хорошего из этой затеи не вышло. Легкоконная орда просочилась как
сухой песок между пальцев, а я лишь понапрасну гонял свое бравое
воинство. Нет, ну пару десятков татар мой верный Корнилий со своими
кромешниками все же изловил, и даже у какой-то не слишком большой
банды отбил полон, но на этом успехи кончились.
В следующий раз я, наученный горьким опытом, поступил умнее —
послав Михальского. Правда, подчинить ему всю поместную конницу не
удалось, тут бояре и воеводы стали насмерть. Но литвин ухитрился
обойтись выделенными ему силами, вырезав своей хоругвью целый табор
ногаев, а два других заманив под удар дворянской конницы. Ходили
слухи, что руководивший набегом Кантемир-бей, сам едва улизнувший в
тот раз, поклялся жестоко отомстить за нанесенное ему поражение. Но
тут, как говорится, сам поклялся — сам пусть и отдувается. Так что
версию с татарами нельзя было сбрасывать со счетов, но,
поразмыслив, я покачал головой: