— Нет, Мелентий не из лука ранен. Не похоже не татар.
— Мало ли пистолей ладят в Туретчине?
— Ладно, чего гадать… Посмотрим, что Федор найдет, тогда и
думать будем.
Панин появился к вечеру, и его сразу проводили ко мне, не дав
даже умыться и переодеться. Сняв с головы запыленную шапку, он
поклонился и начал доклад:
— Нашел, великий государь: в десяти верстах от Донского
монастыря их переняли. Мелентий и его провожатые, видать, таиться
перестали, вот и попали в засаду.
— Много ли провожатых с ним было?
— Четверо, государь. Двоих сразу ссадили, за остальными гнались
потом. Они погоню за собой увели, чтобы отца Мелентия спасти.
— Вот как?
— Он в роще схоронился, да и ушел.
— Кто же его подстрелил тогда?
— Того не ведаю, но думаю, его сразу же и ранили.
— Что с остальными?
— Догнали, — махнул рукой ротмистр. — Тела только худо спрятали.
А своих увезли.
— Почему так решил?
— Следы, — пожал плечами Федор. — Троих Корнильевы ратники
ссадили, пока их не постреляли из самопалов.
— А куда злоумышленники девались, того тебе следы не
подсказали?
— Известно куда. В Москву!
— Ты уверен?
— Уверен. Через Чертольские ворота.
— А сколько их было?
— Не менее двух десятков.
— Такой ватагой немногие ездят… — задумчиво протянул я, — на
воротах должны были запомнить.
— И даже записали, — усмехнулся Панин и подал свернутый в
трубочку свиток.
Внимательно прочитав, я недоуменно поднял на него глаза.
— Тут нигде нет двух десятков конных...
— Вот тут, — пояснил ротмистр, ткнув пальцем в список.
— Телеги, а с ними провожатые?
— Ага, караульные на воротах подивились, дескать, возы мужицкие,
а провожатые по виду — холопы боевые.
— А чьи, они не поинтересовались?
— Так вот… — снова ткнул Федор.
— Телятевский с двумя ратными? Хм, а ведь он тебе сосед по
поместью, не так ли?
— Верно, и я такого и не упомню, чтобы при нем челяди меньше
десятка было.
— Доказательств маловато…
— Прикажи сыск учинить, государь, будут и доказательства.
— Сыск, говоришь…
Легкий ветерок лениво шевелил стяги и бунчуки подошедшего,
наконец, к Смоленску королевского войска. Блестели на солнце
великолепные латы гусар и прочих богатых панов, составлявших
главную ударную силу армии Речи Посполитой. Чуть менее броско, но
тоже весьма внушительно выглядели хоругви литовской шляхты.
Немецкие наемники на их фоне были и вовсе скромниками, не говоря уж
о реестровых казаках и гайдуках. Но все вместе они являли собой
зрелище величественное и пугающее. По крайней мере, так полагал
главнокомандующий этими силами королевич Владислав Ваза, горделиво
оглядывавший свое воинство.