- Что, приехал порадоваться на мое горе? - еле слышно
спросила Марфа.
- Ты сама себе горе, - вздохнул я в ответ, - не
кобенилась бы, так и жила себе спокойно у сына и дочке его
радовалась.
Ответом мне был лишь злобный взгляд. Слава богу, хоть не
стала кричать как в прошлый раз о "порушеной царевне", видимо новая
игуменья нашла способ умерить вздорность монахини. Впрочем, я уже
выхожу, сделав знак Мелентию следовать за мною.
- Подайте коня честному отцу, - хмуро буркнул я
Михальскому.
Иеромонах, не переча ловко вскакивает в седло и,
повинуясь новому жесту, занимает место в кавалькаде рядом со
мной.
- Что скажешь батюшка?
- А чего тебе сказать, государь, если я не ведаю, что ты
хотел здесь увидеть?
- Да как тебе сказать, Мелентий, думал нельзя ли здесь
школу для девочек устроить.
- Это еще зачем? - искренне удивляется мой духовник.
- Затем чтобы такими дурами не вырастали.
Иеромонах, вероятно, какое-то время прикидывает, кого
именно я имею в виду, и осторожно говорит:
- Прости государь, но видно плохой из меня духовник, если
не понимаю я помыслов твоих. То, что заводишь ты школы, ремесла и
полки нового строя мне понятно. Дело это, несомненно, богоугодное.
Славяно-Греко-Латинская академия тоже послужит торжеству
православной веры и укрепит царство твое! Но баб-то, зачем
учить?
- Понимаешь, честной отец, детей воспитывают их матери. И
если сама она темная как инокиня Марфа, то получится у нее в лучшем
случае наш Миша, а вот, к примеру, у князя Дмитрия Тимофеевича
Пожарского матушка другого склада была и хоть и одна осталась, а
учителей ему нанимала и человека толкового воспитала.
- Так ты на него за ученость опалу возложил? - с невинным
видом поинтересовался иеромонах.
- Мелентий, - скрипнул зубами я, - я понимаю, что ты
ангельского чину, но бога-то побойся!
Мой духовник с благожелательным видом наступил мне на
самое больное место. Увы, отношения с прославленным полководцем у
меня складывались трудно. Будучи, как многие русские немного
консервативным, князь Пожарский некоторые мои нововведения в
войсках воспринимал недоверчиво. Он хорошо знал и умел управляться
с казаками и поместной конницей и пользовался у них не малым
авторитетом. Назначение же пехоты, если это не стрельцы, засевшие в
гуляй-городе, ему было непонятно. А уж ощетинившиеся пиками
стальные терции, мушкетеры, дающие не менее двух залпов в минуту и
полевые пушки, двигающиеся в промежутках пехотного строя и
поддерживающие их в атаке... нет, это решительно было выше его
понимания. Но это еще полбеды, в конце концов, большинство моей
армии как раз поместная конница и казаки со стрельцами и до полной
замены их полками нового строя как до луны на телеге, но
пожалованный, минуя всякое местничество, в бояре полководец самый
худородный в думе. Отчего с ним случаются регулярные местнические
споры, подрывающие его и без того неважное здоровье. В общем, устав
от всего этого, я отправил Пожарского воеводой в Можайск что всеми,
включая самого князя, было воспринято как опала.