Падение ретивого всадника было столь неожиданным, что я против
воли произнес:
— Вот же, японский эльф!
Тот вскочил с раскрасневшимся от гнева и стыда лицом, и тут я
увидел нечто необычное. На шее неудачника красовались три белых
жемчужины. Одна из них потемнела, а затем, прямо у всех на глазах
рассыпалась в прах. Эльф побледнел, схватился за шнурок и раскрыл
от изумления рот.
— Священный свет обратил на тебя свой взгляд, — холодно и
насмешливо произнес старший.
Бедолага отвесил ему поклон в пояс, ну как это делают японцы в
нашем мире. Ну, точно, японский эльф, усмехнулся я про себя.
Распрямившись эльф вскочил в седло. Вышло это у него легко и
просто, что говорило о мастерстве наездника. Так чего ж он свалился
с коня?
Старший вновь посмотрел на меня:
— Гунальф Веспар, сдай оружие. Нам приказано привести тебя в
Бастион под стражей.
— Что? — возмутилась Олета. — Кто отдал такой приказ?
Так же высокомерно всадник повернул голову к Оленьке:
— Хальвин Маленкорх Рид.
Глаза Олеты расширились.
Вот как. Судя по имени, один из родственничков Оленьки. Я
покопался в памяти, но никаких подробностей не обнаружил.
Тут я поднялся на ноги. И далось это вовсе не легко. Я не
уставал поражаться выносливости и силе доставшегося мне тела. Я
несколько раз сражался, пару раз оказывался на пороге смерти, а
сейчас истекал кровью, но чувствовал себя при этом вполне
нормально. Хотя нет, головокружение и слабость настигли меня. Меня
зазнобило, видимо в этот раз я потерял достаточно крови.
— Оружие я не отдам, — твердо ответил я. — Хотите, можете
попробовать отобрать силой.
Старший из всадников помолчал, затем вынул из-под плаща
небольшой глиняный сосуд. Кинув его мне произнес:
— Обработай раны и следуй за нами.
В сосуде оказалась приятно пахнущая мазь. Я с помощью Оленьки
намазал раны и наложил на них повязки. Боль утихла, кровь
остановилась. Я почувствовал себя намного лучше, хотя слабость все
еще присутствовала в ногах. Скорее всего, эта мазь не обошлась без
магии, точно так же, как и мой плащ.
Вернув склянку командиру отряда, мы двинулись к Бастиону.
Он вырастал предо мной неприступной серой стеной. Слева и справа
стена упиралась в высоченные горы. Башни уходили ввысь, нависая над
подступами к крепости. Перед самой стеной зиял широкий ров, до
краев наполненный застоялой водой. Откуда она взялась в этой
каменистой местности, я даже и не догадывался. От самого рва,
словно застывшая волна, тянулась насыпь вала. Отсюда она смотрелась
лоскутным красно-желто-черным одеялом, по цвету пород этой
неприветливой земли. Через эту преграду вел единственный путь — от
могучей надвратной башни, через ров, тянулся широкий мост.