Дуэндал перевел взгляд на жреца, посмотрел несколько секунд, но
Глендрик выдержал его.
— Я настаиваю, — твердо произнес жрец.
— Гунальф Веспар, — тяжело вздохнул Воитель, — у тебя есть, что
сказать в свое оправдание?
У меня было! Я сделал шаг вперед:
— Да, я прервал колдовство Маленкорха…
— Господина Маленкорха, — поправил меня Дуэндал.
— И мои действия привели к огромным потерям в наших рядах, — не
собираясь поправляться продолжил я, — но сделал я это вовсе не
из-за того, что продался Тьме. За день до штурма, я узнал, что
Хальвин Маленкорх, готовит предательство. Своим
Пилум…ээээм….Индастра, он собирался разрушить часть стены и открыть
путь для войск Тьмы!
По залу прокатился удивленный вздох.
— Ложь! –выкрикнул Маленкорх.
Эфелита впервые проявила заинтересованность происходящим,
посмотрев на мага. Глендрик приподняв брови остался неподвижен, а
Дуэндал еле заметно улыбнулся.
— Ложь! –вновь повторил маг. — Это ничтожество просто пытается
выторговать свою никчемную жизнь!
— Это тяжелое обвинение, — промолвил Глендрик.
— Что ты хочешь сказать? — взъярился Маленкорх.
Давайте, давайте, ребята, вцепитесь в глотки друг друга!
— В свете новых обстоятельств, — Глендрик стал похож на кота
играющего с мышью, — считаю правильным лишить тебя, Хальвин, права
голоса. До выяснения этих обстоятельств. Ничего личного.
— Что-о-о?!
Маленкорх аж привстал с кресла. Казалось, еще чуть-чуть и он
набросится на жреца с кулаками.
— В словах Глендрика есть смысл, — жестко отрубил Дуэндал. —
Тот, кто находится под обвинением, не может судить.
— Так, оказывается это меня судят?
Маленкорх шипел змеей. Он уже догадался, что его недруги спелись
и всеми силами пытаются пошатнуть его авторитет. А я дал им такой
замечательный повод.
— Не тебя, — все так же спокойно ответил Дуэндал. — Но мы
выяснили мотив обвиняемого и, по его словам, он предотвращал твое
предательство. Надо разобраться, есть ли правда в его словах.
— Чтобы лишить меня голоса, нужно единогласное решение всех
судей, я ничего не перепутал?
Горящий взгляд мага уперся в Эфелиту. Целительница хоть и
пыталась сохранить невозмутимый вид, все же закусила губу. Ей не
хотелось вступать практически в открытую конфронтацию с
Маленкорхом, но и подводить своих, без пяти минут союзников, тоже.
Но больше всего она хотела увидеть мою смерть, больная сучка!