Я рассказала ей о деньгах, которые копила от благодарных
путников. Но Анна и сама догадывалась о скопленных пенни, которые
потихоньку превращались в шиллинги. До тех же фунтов было ой как
далеко. Чтобы скопить один фунт, нужно было накопить 240 пенсов. А
это было бы чудом, не меньше. За год я смогла накопить много, целых
10 шиллингов, то есть полфунта. Молодая свинья стоила два шиллинга,
эту цену отдал папаша Краш перед рождеством, для приготовления
праздничного рагу. Своих-то подращённых он продал, и ему не
хватало, так как бы небывалый наплыв, пришлось ему раскошелиться.
Но он и в плюсе потом оказался.
Чуть больше чем за год только чаевыми я бы столько не накопила.
У нас с Анной были свои маленькие секреты, мы смогли найти
небольшую подработку, но хранили её в тайне как могли, потому что
узнай папаша Краш о подобном, мог избить плетью всю спину, отобрать
всё скопленное, а потом ещё и голодом морить пару дней в
наказание.
Мой отчим был злым, жадным и жестоким человеком. Так считала я.
А вот разговорив в своё время Анну, я много чего узнала. Как она
удивилась, когда я в первый раз пожаловалась на наказание ни за
что. Папаша Краш разозлился, что я тратила своё время на уборку
своей каморки. Я первый раз тогда нагрела воды, взяла дерюгу, а ещё
сплела из старой ненужной пеньковой верёвки жёсткую мочалку, чтобы
отдраить свою же комнату.
Хорошо, он не обнаружил ещё мои крючки и спицы из дерева,
которые я долго строгала, пока не добилась нужного размера, изгиба
крючка. Потом шлифовала, а после напитала маслом, после хорошо
вытерев. Да, я и вязать умела, но показывать своё мастерство отчиму
откровенно боялась. Это и было один из заработков, о котором та же
Анна строго-настрого велела молчать:
— Ох, как ладно у тебя получается, милая! Даже из обычной шерстяной
нитки. Такая шапочка и варежки, да и этот твой, как ты сказала?
Шарф? Но носить тебе нельзя такое, отчим сразу поймёт выгоду,
поверь. Будешь утром ещё раньше просыпаться, а вечерами зрение
гробить. Не вяжи, не рискуй, Джейн. И носить даже не думай, денег
на покупку такой красоты у тебя нет.
— Но как же, если холодно, Анна? А так пока дашь корма всем, да и
во дворе много дел, руки и лицо красные от холода. А так хорошо
будет. Шерсть ведь самая дешёвая… Почему нельзя? — Спрашивала в
отчаянии, потому что очень уж хотелось, хотя я и сама понимала, что
опасное это было желание. Но хотелось всё равно.