Турила окинул хозяйку дома пристальным взглядом, та чуть смутилась.
— Хороша ты, хозяюшка, и дочь твоя красу от тебя взяла. А может, и еще дочки имеются?
Велезара улыбнулась, сердце ее ликовало, что явно отражалось на лице.
— Как не быть. Еще одна доченька есть. Елеся. Эй, Елесенька, душа моя, поди сюда.
Из проема соседней горницы робко вышла Елеся, руками подол платья тиская. Не успела она опашень надеть, в простом сарафане осталась в каком до сада бегала.
— Хороша, — кивнул Турила. — Сколь годочков тебе, девица?
— Семнадцатый, — пропищала она. От волнения голос совсем пропал.
— Ну, пора сватов засылать, — засмеялся боярин и тут же откинулся на лавке назад, таким взглядом обожгла его девушка. — Вижу, дочери твои хоть и кровные, но разные. А по умениям как?
— Рукодельницы, каких поискать! — тут же откликнулась Велезара, она хотела еще что-то добавить, но дверь снова отворилась.
Будивой, весь красный, запыхавшийся, чуть было в ноги боярину не кинулся, но потом все же одним поклоном обошелся.
— Вот и хозяин, — одобрил его боярин. — Там людишек моих разместить бы надобно, да лошадок.
— Все сделаем. Уже приказал. — Будивой почти пришел в себя. — Женушка, что ж ты гостей не потчуешь? Уж у нас все готово. Пироги, поросенок, жаркое, чего душа пожелает, все подадим.
— Да хозяйка твоя баню обещала, мы два дня в дороге, запылились немного.
— Так уж готово все, — Будивой руками сделал приглашающий жест.
Боярин с окольничим вышли, Велезара перевела дух, утерла пот с лица.
— Белянка, Елеська! Где вы там? Быстро сюда!
Сестры выскочили, словно того и ждали.
— Беляна молодец, — Велезара погладила ее по щеке, — все верно сделала. Скромность свою показала, но впредь такой робкой не будь. Иные парни побойчее девиц любят. А этот как раз из таких. Елеся, будешь так глазами сверкать, отправлю за свинками навоз убирать.
— Да, матушка, — Елеся голову опустила, — не сердись. Испугалась я.
— Как с Горыней в гляделки играть, так не пугаешься? Еще раз увижу, что деревенского бортника привечаешь, каши березовой отведаешь.
Елеся отвернулась, скрывая слезы.
— Милаве-то хорошо, — буркнула она, — ее вон перед гостями не выставляют.
Велезара услышала и дернула ее за рукав.
— Где эта наша распустеха? В саду?
— Где ж еще?
— Вот и славно. Пусть там и сидит. Нечего ей своим видом гостей оскорблять.