— Попробуй, ты, шлюхин сын, — сказал я, глядя Николаю прямо в
глаза.
Малая гостиная родового поместья словно уменьшилась в размерах,
Коля побагровел, набрал полную грудь воздуха.
— Тихо! — рявкнул отец. — Ещё слово, и ты лишишься моей защиты,
Иван! Имей уважение к моему наследнику!
Иваном звали меня.
— Даю тебе три часа, чтобы покинуть этот дом. Твои документы
подготовлены. Через три часа уведомление о твоём новом статусе
будет отправлено в Государственную Канцелярию, и ты официально
перестанешь считаться членом нашей семьи, — сказал отец.
— А неофициально? — спросил я.
— И неофициально тоже, — сурово поглядев на меня, сказал отец. —
Ты мне не сын.
Матушка разрыдалась во весь голос. Отец не пошевелил ни единым
мускулом. Зато братец довольно ухмылялся, так, что мне захотелось
сбить эту наглую улыбочку с его мерзкой рожи.
— Я ещё вернусь, — сказал я. — Клянусь могилами своих
предков.
Брат насмешливо фыркнул, отец молча поиграл желваками. Мать,
которая всегда любила меня, не как средство для династического
брака или орудие для своих интриг, а как родного сына, тихонько
всхлипнула.
Я развернулся и вышел из гостиной, не дожидаясь разрешения отца.
Неслыханная дерзость для княжича. Явная демонстрация неуважения. Но
я уже не княжич, не дворянин и не член семьи, так что мне было
абсолютно плевать, что подумает или скажет господин Заславский.
На душе было пусто и гадко, хотя я ожидал подобного исхода
событий. Неодарённым аристократам на двадцатилетие вообще принято
дарить пистолет с одним патроном или флакончик с ядом. Не сумел
раскрыть дар — в утиль. Если хочешь сохранить честь семьи,
разумеется. Изгнание — второй по популярности способ очистить ряды
дворянства от неодарённых, но чаще всего это даже хуже, чем
самоубийство. Та же самая смерть, только агония может растянуться
на годы.
Прошёл по коридору с портретами моих предков, остановился возле
портрета основателя рода. Ипатий Заславский свирепо глядел на меня
с холста, закованный в стальную броню. В те времена магов не
классифицировали ни по цветам, ни по рангам, но он был чудовищно
силён. Один из сильнейших магов Владимирского княжества. Я привычно
вздохнул, представляя себя на его месте, и пошёл дальше, в
холл.
Дворецкий, которого я знал с детства, остановил меня властным
жестом. Взгляд его, обычно участливый и тёплый, теперь источал
ледяной холод и безразличие. Он уже выписал меня из членов семьи, а
значит, в его глазах я упал куда-то на уровень плинтуса.