Украина – почти Россия. Хлипкие
ржавые заборчики да колючая проволока – слабая препона для
сталкера. Особенно, если она имеет многочисленные бреши. Легче
всего проникнуть в Зону со стороны реки. Воды патрулируют
полицейские катера, но по графику. Промчится патруль, и можно
спокойно переплывать на другой берег. Воротятся военные не
скоро.
‒ Это еще не все! ‒ воздел
указательный палец Азот. ‒ Вот, получите ‒ распишитесь.
На стол со стуком спустилась черная
коробочка и белая пачка: домино и карты. Будет чем потешить себя в
новогоднюю ночь.
‒ Дай же я тебя расцелую, ‒ взревел
Медведь, раскрыв объятия.
‒ Лучше елку укрась, ‒ сказал Гаваец
и перекинул через прилавок гирлянду, рядом поставил красную звезду
для макушки.
Звезда всколыхнула память, вспомнился
прошлый Новый год: сияющая улыбкой и побрякушками Людмила,
шкодливые глазенки Маши и разбитая елочная игрушка у ножек,
роскошно накрытый стол – раз в году можно почувствовать себя
барчуком, салюты за окном, по телевизору – музыкальная сказка,
мелькают веселые, приветливые лица, в доме тепло и уютно, по елке
озорно бегают огоньки, в ноздри бьет насыщенный аромат хвои…
‒ Поп, о чем задумался? ‒ на меня
внимательно смотрел Альт.
‒ Так, ни о чем, ‒ я смутился и тут
же выдал себя: ‒ Сколько лет ты здесь, говоришь?
‒ Три.
Я задумчиво покачал головой,
спросил:
‒ Никогда не тянуло домой, к
семье?
Альт изменился в лице, видать, я
затронул неприятную тему.
‒ Конечно, тянуло, ‒ ответил сталкер
с фальшью в голосе. ‒ Благо, Зона не дает времени для раздумий.
Альт отвернулся, почесал Миледи за
ухом. Глаза собаки, подогреваемые теплым светом, горели, как звезда
на елке. От удовольствия они сощурились и походили на мягко тлеющие
угольки.
Я налил в стаканы водки и
произнес:
‒ Давай за наших, кто на Большой
Земле.
В глазах Альта читалась мучительная
боль и вина. Сталкер кивнул и залпом хлопнул стакан. Шумно втянул
ртом воздух, занюхал кулаком и уставился в стол. Моя рука так и
застыла протянутой. Если бы пил с Альтом впервые, то подумал бы,
что адыги не чокаются. Сталкер что-то скрывал. Что ж, не хочет
говорить – его право. Я пожал плечами и опрокинул стакан.
Сколько ночей ни провел на Янове, все
они начинались с похмелья. Быть может, поэтому больше меня не
мучили странные сны и я не слышал зов Монолита. Не стал нарушать
традицию и в предновогоднюю ночь. Мы с Альтом распили бутылку
«Зубровки», и только тогда спустились в подвал. Не успела голова
коснуться матраса, как я заснул.