«Сильно
угнетен я, Господи», ‒ так говорится в этой бестолковой
книжонке? Боже, если ты есть, наставь на путь истинный, яви
знамение!
‒ Неужто бросил ты меня, Господи? ‒
прошептал я, забыв, что не один.
‒ Простите, ‒ обратился ко мне
Герман, ‒ вы в самом деле думаете, что Бог – это некий бородатый
мужчина, создавший мир за шесть дней? В то, что он следит за всем и
за каждым, охраняет или наказывает?
Ох, уж эти интеллигенты. И при смерти
готовы спорить на отвлеченные темы.
‒ Что же думаете вы? ‒ бесцветно
произнес я.
‒ Бог внутри нас! Его нельзя увидеть,
потрогать. Это абстрактное понятие, как и добро, мораль. Бог – это
все светлое, что может быть в человеке, что укрепляет его тягу к
жизни. Бог – это гуманизм. Это воля, вера, надежда. Да, да, именно
надежда заставляет нас обращаться к Богу и освещает путь, когда
остальные фонари потухли.
‒ Тогда во мне нет Бога. Больше нет.
Сердце Оазиса было моей последней надеждой, а гуманизм, ‒ я горько
усмехнулся, вспомнив год в Чечне, ‒ я – солдат.
‒ Вы ошибаетесь, нет злых людей.
Божья частичка заложена в каждом, только в ком-то она полыхает в
полную силу, а в ком-то глубоко запрятана. Но она есть. В
каждом.
Я смотрел на крестик, свисавший с
запястья, и видел… крестик. Фетиш. Далеко мы ушли от первобытного
брата.
«На Бога надейся, а сам не плошай», ‒
вспомнились слова Медведя. «Как говорят у нас на Родине, где нет
борьбы, там нет жизни», ‒ наставительно как-то заметил Альт. «Нет
ничего невозможного», ‒ утверждал я, когда раскладывал карту
канализационных сообщений близ «Норд-Оста». «Чичи хотят войны, они
ее получат!» ‒ зло восклицал я в осажденной школе, перезаряжая
«калаш».
Старший лейтенант Островский!
Смирррно! Утри сопли, боец! Что мы имеем? Банда отморозков скрылась
в неизвестном направлении. Кругом – заснеженная равнина. Значит,
выследить будет несложно.
‒ Сколько их было? ‒ оживился я.
Герман пожал плечами, Новиков
сосчитал в уме и ответил:
‒ Неизвестно. Я видел трех, но,
думаю, были и снаружи. Охрану сняли быстро и без шума. Думаю,
налетчиков было не меньше пяти.
Я пересмотрел запасы патронов – по
обойме на пистолет и автомат. Негусто, но должно хватить. Гораздо
больше беспокоил низкий градус за стенами.
‒ Мы хорошо заплатим, ‒ заискивающе
пообещал Герман.
‒ Хорошо. Попытаюсь.
‒ Тебе нужно оружие? ‒ спросил
Новиков. ‒ Есть некоторый запас.