Снились мне Дикарь с Медведем. Они
отпускали остроты в адрес Бога и пытались забрать Сердце Оазиса.
Встать я не мог. Как паралитик, лежал на спине и оборонялся лишь
руками. Медведь распалился, выхватил нож и ударил им меня. Тут же
сменились декорации. Я увидел Леху. Он лежал на мокром асфальте,
под тугими струями ливня, с окровавленной груди стекала розовая
вода. Вдали бежала тень убийцы.
Я открыл глаза. Перед ними еще стоял
призрачный образ мертвого друга, тоска по дому сжала сердце. Сердце
Оазиса! В страхе я резко сел и захлопал по ногам. На пути к колену
ладонь нащупала камень. Я облегченно выдохнул и упал на матрас. Сны
– наши потаенные желания и страхи. В моем сне смешалось и то, и
другое. Как только я достиг одной цели, подсознание подкинуло
следующую, уже забытую: найти убийцу Лехи.
В желудке заурчало, но вставать не
хотелось. В голову точно кирпичей наклали. Во рту – пакость. В паху
давило – придется все же пройтись.
Я переложил Сердце Оазиса в
контейнер, накинул на плечо автомат. В Зоне с оружием расставаться
нельзя, даже если идешь справить нужду.
Наверху, в зале шумел дождь,
тарабанил по крыше и заслонявшему окна железу. Сталкеры лежали
повсюду. Мало кому удалось удержаться за столом. Я шел словно
сквозь поле битвы. У выхода стояли три бочки. Еще одну выкатил из
лавки Гаваец.
‒ О, здорово!
‒ Ал-лоха, ‒ выдавил торговец,
поднимая бочку; оперся о нее, утер пот со лба.
‒ Чего творишь?
‒ Воду собираю. Где ее еще в Зоне
возьмешь?
‒ Уверен, что она не заражена?
‒ Не учи ученого. Не бывает такого:
где втянуло, там и отрыгнуло. Тучи ветром нагнало с Большой Земли.
Помоги-ка лучше.
‒ Погоди, отолью.
Я приоткрыл воротину. Снаружи
белым-бело. Конечно, откуда зимой взяться дождю? На Зону обрушился
град.
Я выскользнул за дверь. В спину
забило дробью. Бегом я пустился до ближайшего вагона, запрыгнул
внутрь, отошел в угол и с наслаждением «открыл шлюзы». Как ни
странно, именно в такие минуты мир кажется прекрасным.
Собачий лай быстро напомнил, где я.
Незавидная смерть ‒ быть застанным врасплох за этим
делом.
Я поспешил к Гавайцу. Вместе мы
выставили бочки под град. Гаваец подобрал с пола пару штурмовых
броников и сказал с улыбкой:
‒ А я думаю, чего бочка такая
тяжелая. Совсем забыл про них.
‒ Кстати, у меня для тебя есть
кое-что.
Я показал «лунный свет». Больше я в
нем не нуждался. Гаваец бросил на арт мимолетный взгляд, назвал
цену и скрылся в лавке. Там он уложил бронежилеты, щелкнул замком
двери и подошел к окну кассы.