Дворняга, зафутболенная мной в кусты,
атаковать не решилась. Поджала хвост и удрала, пригнув голову.
Через несколько секунд громко хлопнуло ‒ из травы взметнулся фонтан
крови и мелких кусочков плоти.
Юный сталкер все долбил псину по
морде, уже рукоятью «макарыча». На месте черепа животного блестела
влажная каша ‒ месиво из мозгов и костей. Я ухватил «берсерка» под
мышки и оттащил от трупа.
‒ Хватит, студент, хватит. Все
кончилось.
Парень истерично заорал, выплескивая
остатки ярости, и заплакал. Я отпустил его, со злобой посмотрел на
солдат. Бойцы стояли у колючки, пялились на нас, не решались
ступить на землю Зоны. За все время схватки они даже не попытались
помочь!
Я повесил автомат на плечо, «макаров»
выбросил. Взял пленника за шиворот и резко поставил на ноги.
Отвесил пощечину и тоном, не терпящим возражений, скомандовал:
‒ Вперед. Ружье оставь здесь. Если
хочешь смягчить себе наказание.
Оплеуха помогла. Плечи парня
подрагивали, но хныканье прекратилось. Студент выглядел жалко:
одежда изорвана, нога забинтована, красна, лицо забрызгано собачьей
кровью.
Хромая на пару, мы доковыляли до
контрольно-следовой полосы.
‒ Товарищ старший лейтенант, вы в
порядке? ‒ обеспокоился Гудко.
В ответ я взорвался тридцатиэтажным
матом. Бойцы вытянулись в струну и слушали, обтекали. Они мечтали
оглохнуть. Даже мой пленник пришел в себя. Я думал, посажу
голос.
Выдохнувшись, я бросил сталкеру
вяло:
‒ Пойдем, студент, лечиться будем.
Тюрьма подождет.
Чуть мы отошли, бойцы забубнели.
‒ Я ж говорил, не стоит лезть, ‒
оправдывался Гудко, нет, теперь я его буду называть исключительно
«рядовой Мудко».
В ближайшие дни патрулирование
периметра мне заказано. Иммуноглобулин, КПП, часовня… Но прежде
придется объясниться с начальством, какого кляпа я отклонился от
маршрута и взялся выполнять чужую работу.
Про юного сталкера я забыл быстро.
Волновала собственная рана да Люда с Машей. Об оставленной семье
мне ежечасно напоминала часовня. В те дни на сотовую связь я
потратил больше, чем за всю службу. Когда же рана подзатянулась,
меня снова вызвали на ковер.
Кабинет полковника Бурнова –
командира части – был просторным, наполовину пустым, чтобы держать
с подчиненными дистанцию. Сам полковник сидел за широким столом,
широкоплечий, полнолицый, гладко выбритый и стриженный
«бобриком».