Рожок опустел. Островский отточенным
движением вставил второй, притянутый к пустому изолентой.
Загрохотало со стороны отхода
боевиков. Левую бровь обожгло, толкнуло в плечо, в лицо прыснули
фонтанчики земли. Тут же огрызнулись автоматы за спиной. Товарищи
надежно спрятались в тени леса и били по зарослям, давая
Островскому возможность уйти из-под обстрела. Островский бросился к
своим, спотыкаясь, чуть не на троих. Укрылся за старым бугристым
вязом.
Наступила тишина.
‒ Эй, ты слышишь меня?
Артем махал ладонью перед глазами. Я
заморгал, посмотрел на друга, на кавказцев у бара, опять на Артема.
Попытался улыбнуться, но лишь дернулся уголок рта.
‒ Извини. Так о чем ты?
Артем оглянулся и понял причину моего
забытья. Пожал плечами и повторил:
‒ Как Люда?
Вопрос снова прошел мимо. Я все еще
кипел в чеченском водовороте. В задумчивости уставился на
свое отражение на кружке пива. Да, видок у меня внушительный. Каким
я был, каким стал… Жизнь особо не миловала, и все отразилось на
лице. «Тертый калач», ‒ говорят про таких, как я. Тертый калач… А в
Чечне был совсем юнцом. Хотя можно ли назвать молодого парня,
выросшего в лихие девяностые, юнцом? «Дворовые университеты» быстро
выбивали детскую наивность, ставили характер.
‒ Не хочешь об этом? ‒ истолковал
по-своему мое молчание Артем. ‒ Выглядишь неважно. Побрился бы да
лег спать пораньше сегодня. Глаза, как у нарика.
Я провел пальцами по щетине. Мда,
запустил. Ничего, такой кирпичной челюсти небритость в самый раз –
«крепкий орешек» обзавидуется.
– Леху видел, – как бы между прочим
сказал Артем.
‒ Которого? ‒ буркнул я и отхлебнул
пива.
‒ Кривого. В золоте купается.
‒ Да и хуй с ним.
Деньги для меня ‒ болезненная тема.
Еле насобирал на лечение дочери, только вздохнул с облегчением ‒
Машутка пошла на поправку, ‒ как заболела жена. У обоих рак. У
дочери ‒ крови, у жены ‒ груди. Думал, такое не бывает, молния
дважды не бьет в одно место. Поди ж ты…
– Зря ты так, – обиделся Артем.
Набирая полные легкие воздуха, я
провел пятерней по лысому черепу, задержал над глазами и срезким
выдохом сдернул с лица. Все, теперь я весь во внимании. Сама
любезность.
– Извини, – виновато попросил.
Артем охотно продолжил начатую
тему:
‒ Леха говорит, с Зоны приехал.
‒ За что сидел? ‒ удивился я.
Леху я знал хорошо. Дружили в
детстве. Одни из первых диггеров в Брянске. Потом через Леху на
московских вышли, там интереснее. Сколько шахт, сколько заброшенных
зданий да коллекторов мы облазали. Метро-2 ‒ мечту любого диггера ‒
искали. Были мы в Москве и в те печальные дни, когда террористы
захватили «Норд-Ост». До того дня власти внимания на нас не
обращали. На режимные объекты мы не совались, никому не мешали.
После Чечни я диггерство забросил как детскую забаву. Октябрь
2002-го заставил тряхнуть стариной. Помню, как Леха прискакал ко
мне и выпалил: