– Что не надо делать?
– Ну, не надо, чтобы об этом все знали. Вам граф
Голенищев-Кутузов презент наш передал?
– Это вы про эсмеральд?
– Изумрудов и на Урале немало, так что если вы – не лично, а
через доверенных людей – горстку изумрудов толкнете, скажем,
амстердамским ювелирам… задорого…
– Что сделаю?
– Ну, продадите. У аргентинских епископов с золотом отношения…
странные, они предпочитают, скажем, более компактные формы хранения
денег. Я вам для финансирования работ по железной дороге хотел бы
передать горсть как раз изумрудов… по моим оценкам, примерно на
полмиллиона рублей. Но сам я их продавать не хотел бы, мне только
нападений на мою яхту и не хватало…
– Я понял. То есть у вас с собой изумрудов на полмиллиона?!
– Нет, что вы! Я столько изумрудов хочу лишь поменять на деньги
для того, чтобы у посольства были средства на содержание… и на
оплату всего, то для железной дороги потребуется.
– Хм… я вам в этом помогу. А… а когда… а вы мне можете показать
ваше судно в плавании? В небольшом, не более чем на день.
– Завтра устроит? В восемь утра, к восьми вечера вернемся
обратно в Санкт-Петербург.
– Завтра? Вы пойдете от вашего… посольства?
– Давайте так договоримся: в восемь я вас буду ждать у
Дворцового причала. То есть перед мостом, он же с рассветом реку
перекрывает?
– Хорошо, я принимаю ваше приглашение.
На причале, когда к нему подошла яхта, толпилась уже приличная
кучка народу. Я ее оглядел и сообщим Николаю, что на борт готов
взять не более шести человек:
– Ваше величество, по ряду причин, в которых вы сами
разберетесь, когда мы будем уже в море, больше людей я взять просто
не могу. И внутрь корабля я их не пущу – а о причинах этого я вам
лишь скажу. Так что советую взять лишь тех, кто не успел еще
позавтракать… у меня нет ни малейшего желания еще и палубу после
вашего визита мыть, да и вам будет неприятно.
Николай лишь хмыкнул и распорядился, так что на борт поднялись
лишь четверо из «и сопровождающих его лиц». После чего яхта
неторопливо отошла от причала и устремилась к морю. А когда она
вышла на простор, «неторопливо полетела» к Кронштадту.
– Действительно, – повернулся ко мне Николай, – ход у корабля
вашего весьма неплох.
– И если мы обо всем договоримся… Примерно половину каждого года
ветра и течения благоприятствуют судовождению между Балтикой и
Ла-Платой, большое грузовое судно с двумя сотнями тысяч пудов груза
легко совершит рейс в один конец менее чем за два месяца. И вы в
России такие суда выстроить сможете.