Когда ворота эллинга распахнулись на
достаточный угол, я до максимума довел напряжение поля
глиссирования и полностью раскрыл диафрагмы турбин. Катер рванулся
вперед, как снаряд из ракетомета, но я успел опустить герметичный
акриловый колпак раньше, чем оказался в бушующем океане. И тут же
шторм вцепился в меня, как голодные акулы вцепляются в брошенный за
борт дохлый скафандр. Первой же волной шарахнуло так, что затрещал
корпус, и я сильно пожалел, что не пристегнулся заранее. Пришлось
делать это под непрерывным натиском стихии, да ещё с лицом,
разбитым о приборную панель.
Наконец, пристегнувшись, я кое-как
выровнял катер. Утирая текущую из носа кровь, стиснув штурвал до
побелевших костяшек пальцев, я старался вести катер так, чтобы
попадать между гребнями волн. Это был единственный способ
удерживать днище в паре метров над водой, в почти непрерывном
полете за счёт мощности генераторов глиссирования. Но, учитывая
силу ветра и скорость набегающих волн, это было очень непростой
задачей. В общем, мне приходилось беспрестанно маневрировать, при
этом удерживая общий курс строго на север. Это главное — отойти
подальше от «Тапрабани», иначе океан расшибет меня о станцию в
плоскую, как скат, лепешку.
В конце концов радар показал
достаточное удаление от опасного объекта. Теперь надо было взять
пеленг на «Рапид» и не отклоняться от него ни на градус, потому что
никаких других ориентиров в сумасшедшей пляске воды, волн и молний
отыскать не получится... Я дал курсовому автомату поймать сигнал
радиомаяка, включенного Долговязым, но большой надежды на
электронное управление не было, так что я перекинул метку еще и на
сетку радарной проекции. Автомат автоматом, но он не был рассчитан
на такие условия, так что я постоянно подстраховывал его и
подправлял штурвалом.
И все-таки, как ни старался, волны то
и дело доставали меня. Каждый такой удар походил на автомобильную
аварию на небольшой скорости — рывок, скрежет, вой измученного
металла и скрежет пластика. Не говоря уже о том, что организм тоже
выдерживал натиск с трудом — у меня перед глазами колыхалась
красноватая пелена, а кровь из носа текла уже двумя непрерывными
ручьями. Один раз я ударился головой о прозрачный колпак, да так
сильно, что на миг потерял сознание. Выручил курсовой автомат,
сохранивший, несмотря на рывок, направление на выбранный пеленг. На
лбу у меня вскочила огромная шишка, а к горлу подступил
тошнотворный ком. Видимо, от легкой контузии начал сдавать
вестибулярный аппарат.