До чего же меня угнетало мое списание!
Другие бы радовались, что остались живы, поднимаясь в дохлом
гибридном аппарате с трехкилометровой глубины. А я считал это
нелепой случайностью. Случайностью, которая привела к тяжелейшей
баротравме, несмотря на усилия Молчуньи, тащившей меня на движках
своего скафандра. Хотя с Молчуньей все было сложно. Если бы мне не
пришлось ее успокаивать после гибели Жаба, мы бы не подрались, я бы
не наткнулся спиной на острый край перекрытия станции и не нанес бы
своему скафандру смертельные раны. Когда аппарат с порванными
жабрами задергался в конвульсиях и испустил дух, мне ничего не
оставалось, как продуваться из баллона смесью водорода и кислорода.
А на такой глубине это верный способ схлопотать кессонку, даже
учитывая оставшуюся после командира декомпрессионную таблицу для
гремучего газа. Леся говорила: «Выжил, и то хорошо». Но без океана
разве жизнь?
Поначалу домик на острове казался мне
неплохой альтернативой — я мог видеть океан и Лесю одновременно. Но
все получилось не совсем так. Леся продолжала работать на
биологической станции, надолго оставляя меня наедине с призраками
воспоминаний, а океан... С берега он действительно похож на
великолепного зверя в клетке. Хемингуэй застрелился, когда понял,
что не может больше поехать в Африку — он не хотел смотреть на
жирафов в зверинце. Так что без Леси я попросту ненавидел наш дом
вместе с островом. И вот сегодня она подарила мне работу на станции
«Тапрабани». Несмотря на недостаток образования, которым время от
времени попрекала меня Леся, у меня был внушительный опыт работы на
сверхбольших глубинах, так что втайне я надеялся на подобный исход.
Начальство «Тапрабани» прекрасно знало о моем прошлом, но
остерегалось принять в коллектив человека, убивавшего за деньги
других людей. Это они думали, что за деньги. На самом деле все было
намного сложнее, но мне не хотелось никому ничего объяснять. Даже
Леське, если честно.
Пройдя на кухню, я собрал несколько
пакетов с едой и четыре банки мангового сока. Сердце в груди
колотилось от предчувствия больших перемен, и у меня не получалось
его успокоить. Я понял, что за грусть одолевала меня с утра.
Получалось, что сегодняшний день рождения был в то же время и днем
расставания с прошлым. Сегодня я должен буду окончательно от него
отказаться, сам списать себя из охотников и начать новую жизнь.
Жизнь без карабинов, амфибий, батипланов и аппаратов для
жидкостного дыхания. Гражданскую, в общем, жизнь. Зато в новой
жизни будет работа в океане, да еще и с Лесей. Следовало это
принять, раз уж так все сложилось.