Каким-то образом я смогла встать, но тут же пошатнулась. Винсент
не дал мне упасть. Тут же оказался рядом и придержал за плечи. Мне
хотелось кричать одновременно от восторга, боли и негодования. То,
что творилось у меня внутри, было прекрасно. Но жжение в груди было
нестерпимым, и одновременно с этим подкатывала дурнота.
Мы направились вверх по улице. Незнакомка вовсю щебетала со
Стэндишем. Только через несколько шагов до меня, наконец, дошло,
что она со мной сделала. Эльфийка пробудила золотую искру,
«творящую жизнь»! И теперь она еще сильнее конфликтовала с моим
некромантским даром. Оставалось надеяться, что он скоро уснет
снова. Но как я буду им пользоваться вместе с золотой искрой?!
Когда мы проходили мимо Свиного переулка, я вспомнила про Рика и
нашла в себе силы попросить:
– Пойдемте этой дорогой, я тут, кажется... Обронила кое-что.
Если Святой и удивился, то не подал виду. Улица оказалось
пустой. Мальчишка уже ушел. Я вспомнила его взгляд, это наивное
предупреждение о том, что здесь нет нежити. Кто он такой? Что-то
здесь нечисто.
С эльфийкой мы распрощались у ворот. Напоследок та еще раз
заинтересованно посмотрела на меня, махнула рукой Святому и
загадочно сказала:
– Увидимся на балу.
Увидимся на балу? Интересно...
– Кажется, мы спасли какую-то большую шишку, – озвучил мои мысли
Ястер.
Я отстраненно кивнула и проводила глазами тонкую фигуру
эльфийки. Кто же она? И чем грозит нам следующая встреча с этой
странной особой? Пока мы возвращались в Академию, я не переставала
о ней думать.
В пятницу ворота Академии не закрывались. Стража поджидала
студентов, которые возвращались с практики. Впереди уже были видны
ворота, когда до нас донеслись звуки борьбы.
Мы с Винсентом одновременно выплели светлячки. Чуть в стороне от
дороги двое парней отчаянно мутузили друга безо всякой магии. Шон и
Ястер кинулись разнимать драчунов. Винсент, чуть помедлив,
присоединился к ним. Остановить дерущихся удалось не сразу.
Ястер и Винсент держали одного, а Шон заломил руки второму.
Одного я узнала сразу: тот рыжий парнишка, который вместе с
горбоносым Ильремом доставал нас в день измерения рангов. Звали его
то ли Элберт, то ли Альберт. Моя память пасовала перед именами
чужаков и старательно выбрасывала имена одноклассников в пользу
запоминания титулов и фамилий преподавателей.