— Что у него за Дар-то? Я уже забыл…
Аля потешно закатывает глаза, воздевает к потолку руки и
дурашливо цитирует:
— «Отчего люди не летают, как птицы?»
— А, да, припоминаю… Ну и чего тут страдать-то? Летал бы в свое
удовольствие. Он же вроде из спецназа? Там это даже полезно может
быть.
— Еще как полезно. И все-таки он своего Дара искренне стыдится…
Для него это как бы такая манифестация собственной инфантильности,
от которой никуда не деться. И он полагает, что как свободный от
Дара принес бы больше пользы.
— Да уж, наверняка побольше, чем я… — решаюсь наконец сказать
вслух то, что угнетало меня весь последний месяц: — Честно говоря,
таким бесполезным, как здесь, я никогда в жизни себя не
чувствовал.
Здесь — это в Штабе.
После того вечера у Надежды, когда я расстался с Даром, мы с
братом и мамой всю ночь сидели на полу в гостиной. Как много лет
назад, когда Олег и я были детьми. И под угрозой расстрела сейчас
не вспомню, о чем мы тогда говорили. Наверное, смысла особого в
наших словах и не было. Олег и мама все время плакали, а я… не
помню, вот честно. В общем, когда утром позвонил Юрий Сергеевич из
ФСБ, я был в несколько измененном состоянии сознания после всего —
сутки начались с тяжкого похмелья, продолжились наблюдением за
катастрофой в прямом эфире, а закончились воссоединением семьи, о
котором никто давно даже и не мечтал. Я сообщил Юрию Сергеевичу,
что Дар, из-за которого меня собирались привлечь к расследованию,
был да весь вышел; извините, так уж получилось… В тот момент я не
сообразил, что людей с Даром, похожим на мой, в стране несколько
десятков, а свободных от Дара — как бы не всего двое — мы с Олегом.
Черный мерс примчал к подъезду через четверть часа и отвез меня
прямо к трапу спецрейса в Москву. Там ждал такой же мерс — мне даже
сперва показалось, тот самый. До базы Штаба он доставил меня за
двадцать минут. И вот я торчу здесь уже битых полтора месяца.
В первые дни в Штабе царило напряжение — появления новых
сверходаренных ждали в любую минуту. Для краткости случившееся в
Карьерном назвали Прорывом. Но новых Прорывов до сих пор не
случилось, и работа постепенно вошла в колею. Условия оказались
вполне приличными: отдельная комната, неплохая кормежка, полное
снабжение — чемодан-то я собрать не успел. Через месяц я с
удивлением узнал, что мне полагается довольно приличная зарплата,
причем выдали ее почему-то наличными, как в каменном веке.