— Ошибки в письме забыл?
Точно! Не дети, а эти! Очень даже.
— У кого-то могли объявиться несостоявшиеся наследники, которые
обиделись на вашу деятельность. Сколько было таких сделок?
Кирилл задумывается.
— Всего — порядка двух десятков. За последний год только
три.
— Начнем с них. За адресами нужно в офис?
— Нет, все в компьютере. Здесь.
— Включай. И дай все данные по конкурентам. Особенно меня
интересует их начальство. Насколько я в курсе, директор «Провинции»
с вашим часто пересекается и, несмотря на конкуренцию, их связывают
дружба или некие пока неизвестные нам интересы.
— Откуда информация? Я работаю в фирме, но такого не слышал.
Алекс отмахивается:
— У нас недавно приглядывали по чьей-то просьбе за этой
«Провинцией» — тамошние ребята нехорошо обошлись с человеком, у
которого оказались связи. Подключили нас. Все закончилось миром,
кто-то кому-то заплатил неустойку, а нам — процент и надбавку за
накладные расходы. Лично я в деле не участвовал, только помог с
обработкой записей. Машина главного из фирмы-конкурента
периодически стояла в районе дома Горского, но не у ворот, а всегда
где-то поблизости, словно встречи были тайными. Честно говоря, меня
это удивило, потому и запомнилось. Вот и прошу вспомнить каждую
мелочь, которая покажется подозрительной. Нам сейчас любая зацепка
поможет.
Пока грузится компьютер, Алекс накидывает варианты:
— Как думаешь: не могли ли через тебя искать возможность
надавить на директора? Эдакая многоходовка. У Горского имущества —
с твоим несравнимо.
— Не знаю. Сейчас Владимир Терентьевич отсутствует по семейным
обстоятельствам. Официально — уехал в командировку, но, говорят, с
женой нелады. У него такое уже бывало. Оба остынут, и он
вернется.
Алекс задумывается.
— Любовница тебе не могла такую свинью подложить?
— Какая?
— Какая-нибудь.
— Никаких любовниц. У меня Алена.
— А у Алены? — Алекс непреклонен.
— Что?
— Любовники.
Кириллу очень хочется заехать приятелю по серьезной
физиономии.
— И не думай, — цедит он.
— Ладно, это направление по твоей просьбе списываем, —
вычеркивает Алекс строчку у себя в уме, но вопросительный знак
рядом явно оставляет. — Насчет Кристины. Она могла?
— Алену? — Череп Кирилла трещит и в нем что-то почти ощутимо
лязгает. — Теоретически… да. Только теоретически. Но сына…
Это выше разумения.