Снова этот страх. Снова голос Джинсу,
который говорил мне, что это бессмысленно. Что никто не поможет.
Никто не верит в таких, как Джинсу. Он всего лишь мусор, которого
можно выбросить, если он станет обузой. И этот страх, эта
неуверенность, как туман, застилала моё сознание.
Я продолжал идти, чувствуя, как моё
внутреннее "я" разрывается на части. Одна часть — Макс, с его
решимостью и уверенностью, его знанием, что он способен изменить
эту жизнь. Другая — Джинсу, с его страхами, неуверенностью и
отчаянием, которое так долго было частью его жизни, что теперь
казалось неотделимым.
Я брёл по улицам Сеула, почти не
осознавая, куда иду. Ноги едва поднимались, каждая клетка тела ныла
от усталости. Мой путь домой проходил через маленький парк, забытый
в лабиринте бетонных джунглей. Деревья стояли молчаливыми
свидетелями чужих судеб, а лавочки под ними были пусты, словно
никто давно уже не искал здесь уединения. И сейчас мне нужно было
именно это — побыть одному. Вдали от всех, в том числе и от
собственных мыслей.
Я сел на одну из лавочек, чувствуя,
как холод металла пробирает через ткань одежды. Вокруг не было ни
души. Только слабый ветер тихо шевелил листья на деревьях. Это
место казалось одновременно безжизненным и живым — как и я.
Я опустил голову, закрыв глаза, и
снова погрузился в мысли. Внутри меня продолжалась битва — Макс
против Джинсу. Я пытался разобраться, кто я теперь, как мне жить
дальше. И чем больше я думал, тем яснее становилось одно: Макс
больше не имеет силы. Он был сильным, уверенным, всегда знал, как
поступить. Но эта жизнь, это тело... оно было чужим для него.
Джинсу, со всеми его страхами и неуверенностью, подчинял меня себе.
И чем больше я пытался бороться, тем глубже увязал в этом.
Невозможно было отделить одну часть от другой. Они обе были
мной.
Но я не мог остаться Максом. Эта
мысль, эта борьба, наконец, пронзила меня, как молния в ясном небе.
В конце концов, я был Джинсу. Я — это тот, кто вырос в беднейшем
районе Сеула, кто терпел унижения и издевательства. Человек,
который без остатка отдавал себя семье, несмотря на боль и
усталость. Всё это теперь было моим.
Мир, в котором жил Макс, больше не
существовал. Чем дальше я пытался уйти в мысли о том, чтобы
вернуться, тем больше чувствовал, что теряю самого себя. Я был
Джинсу. И как только я это принял, мир вокруг изменился.