- Друзья, коллеги,
сегодня у нас ужин в честь приезда нашего дорогого гостя профессора
Геральта Даркена. Увы, обстоятельства, предшествовавшие этому,
выдались весьма печальными для нашей школы... Но у нас сплочённый
коллектив и большой опыт. Наша школа и наши выпускники это наша
гордость. И Колдовгаст не привык отступать перед трудностями. Не
отступим и теперь. Тем более, что любезно согласившийся выручить
нас профессор Даркен сам по себе сила! Так выпьем, выпьем же,
друзья, за профессора Даркена и за нашу любимую школу чародейства и
волшебства!
- Давно пора, - едва
слышно пробормотал сидевший рядом со мной Бухольц. В руке он уже
сжимал полный кубок вина. Я, проникаясь пламенной речью директора,
тоже даром время не терял. Одобрительно покосился на учителя
алхимии и подмигнул ему. Тот лишь тоскливо вздохнул.
Вверх взметнулись кубки,
раздались невнятные здравицы и первые порции полились в
глотки.
- Вздрогнули, - я
присосался к кубку и, пока не опустошил его, не отрывался. Сойдет.
Не тот нектар из личных запасов Дуплуса, но тоже не параша из
ларька. Заработав потрясенные взгляды Бухольца и Мерлински, я
обратил взор на закусь. Ну, что тут нам бог послал?
А послали нам местные
боги харчей на загляденье. Я деловито подвинул к себе блюдо с
печеными перепелами, жареную курицу, вдоволь наложил отварной,
посыпаной укропом и лучком горячей картошки, отодвинул нечто
напоминающее пудинг( пусть сами свои сопли жрут, это не наш родимый
холодец), ухватил тарелку с изумительно пахнущей копченой селёдкой,
гору хлеба и цельный бутыль вина в собственное пользование. Все
манипуляции я совершал, напрочь игнорируя косящихся на меня
колдунов. Что, никогда не видели, как насыщается голодный и охочий
до пития человек? Тем более, я заметил, что и остальные особо себя
не сдерживали. Тварина, так тот вообще поставил перед собой
тарелку, напоминающую тазик для мытья ног, и навалил туда кучу
всякой снеди с горой. Вон, хоть Бухольц начинает посматривать на
меня со все большим одобрением и даже щедро наполнил мой кубок
винцом. Видать, почуял наконец родственную душу.
- Между первой и второй,
что? - запанибратски обратился я к превратившемуся в слух
Бухольцу.
- Что? - почему-то
полушепотом, пожирая меня восторженным взором, переспросил
он.
- Промежуток небольшой!
Давай, браток, тяни.