– Что вы на это скажете, сударыня
Аглая? – воззвал он к женщине. – Я не верю ни единому слову! И мы с
вами должны поверить этим россказням?
Капитан, про которого, казалось, все
забыли, напомнил о своём существовании, кашлянув.
– Мэтр Франсуа, уж не намекаете ли
вы, что наш сиятельный герцог говорит неправду? Закон об
оскорблении его светлости всё ещё действует, и кому, как не мне,
отслеживать его соблюдение!
Дворецкий сконфуженно умолк. Не то
чтобы он опасался Винсента Модильяни – нет, он достаточно его знал,
чтобы не бояться ляпнуть при нём лишнее; но только что ему
намекнули на существенный служебный промах: слова и действия хозяев
не обсуждаются. Какой пример он подаёт! Вот матушка Аглая – та
молодчина…
Капитан мирно добавил:
– Должно быть, мне показалось.
Советую и впредь воздержаться от высказываний по этому поводу.
Помните: никаких разговоров и пересудов, никаких сплетен – ни
здесь, ни на кухне, ни в людской. – Посмотрел дворецкому в глаза,
как бы закрепляя сказанное, и повернулся к женщине. – Матушка, я
вам сейчас всё объясню. А вы, мэтр Гийом, учтите: с вами его
светлость собирался поговорить особо о…
– Винсент!
Женский голос прервал капитана
просто-таки громоподобно. Дворецкий украдкой перекрестился. Куда
только подевались спокойствие и благожелательность матушки Аглаи!
Уперев руки в бока, она сверкнула синими глазами.
– Паршивец этакий, отвечай, что здесь
происходит? Что вы опять натворили?
– Матушка, ничего такого, чего можно
было бы стыдиться. Прошу вас… – Модильяни выразительно указал
глазами на вернувшегося и застывшего на посту лакея. – Не
здесь.
– Ах ты… – Домоправительница гневно
задышала, взметнула юбками и ринулась к лестнице на третий этаж,
где находились комнаты прислуги. Бросила через плечо:
– Марш за мной, негодник, и я
заставлю тебя выложить всю правду!
Она даже не оглянулась проверить,
идёт ли за ней мужественный капитан рейтаров. Не сомневалась, что
спешит, ломая ноги. Дворецкий успел зацепиться и повиснуть на локте
военного.
– Господин Винсент! Умоляю! Можно и
мне с вами, послушать? Если уж его светлость желает со мной
побеседовать особо, я должен знать, что ещё свалится мне на голову!
О, мои седины…
– Они в безопасности, клянусь вам.
Поспешим, мэтр, ибо моя матушка в подобные минуты представляет
большую угрозу, нежели гнев нашей светлости.