– Винс! – донеслось сверху. – Я
жду!
Капитан Винсент Модильяни, молочный
брат герцога д’Эстре, непревзойдённый фехтовальщик и первая шпага
Галлии, блестящий офицер, отмеченный наградами Его Величества
Генриха, только вздохнул.
– Иду, матушка!
***
Марте было неловко так громко стучать
башмаками по паркету. Видимо, герцогу это тоже не понравилось,
потому что, едва за ними притворилась дверь опочивальни, он споро
усадил девушку на низенькую кушетку, опустился на пол и
собственноручно разул. Невольно придержал в руках женскую ножку,
словно маленького дрожащего зверька. Ступня девушки была чуть
меньше его ладони, узкая, изящная, и вид её не портил даже
поношенный чулок. Одеть бы её как следует, подумал с внезапной
нежностью герцог, обуть, причесать… и запереть, чтобы никто не
видел, только он один. Погладил тонкую щиколотку, оценил узость
приятной глазу лодыжки… впрочем, дальнейших исследований не
затевал. Всё увиденное и услышанное, касаемое Марты, само по себе
давало почву для размышлений.
Брезгливо подхватив двумя пальцами
грубые сабо, его светлость соизволил отправить их в незажжённый
камин. Марта проводила обувь растерянным взглядом.
– А в чём же мне ходить?
– Найдём в чём, не волнуйся. Босой не
останешься.
Он оглянулся в некотором раздражении:
куда запропастились новые горничные? Впрочем, хорошо, что пока
никто не явился, ему нужно будет кое-что объяснить, чтобы
впоследствии между ним и Мартой не было недоразумений. Подсел к
девушке. Замялся, не зная, как осветить столь деликатный
вопрос.
– Послушай, Марта… Не так давно я
слегка… погорячился в комнатах Анны; там сейчас невозможный
беспорядок, подождём, пока всё обновят. Тебе какое-то время
придётся пожить вместе со мной. Видишь ли, будет подозрительно,
если я, столь обрадовавшись возвращённой супруге, поселю её в
комнате для гостей. Ты… не возражаешь?
Марта уже привычно изумилась. Всё у
него не как у людей. У кого он спрашивает согласия, у
простолюдинки?
– Я? Возражаю? Ваша светлость, так
ведь супруги и должны жить вместе, как и полагается!
Она даже не подозревала, какую бурю в
стакане воды вызвала её простодушная логика. Одна половинка души
герцога, более плотоядная и охочая до жизненных радостей,
возликовала; другая, совестливая, застыдилась собственной
радости.
– Вы что, и впрямь спали раздельно? –
поразилась вдруг Марта. – Ой, простите, ваша светлость, а этак
только у вас в доме заведено, из-за того, что вы не ладили, или
вообще у всех господ?