— Дядь Еремей, надо уже сейчас начинать! — крикнул я, пытаясь
рассмотреть его силуэт за пыльным стеклом. — Я не уйду от вас, пока
вы не покажете мне хоть что-то!
Ответа на мою угрозу не последовало, но я не сдавался. Еще минут
десять ходил возле дома, упрашивая об уроках. Но Еремей так и не
выглянул в окно.
Я уже занес кулак над дверью, чтобы со всей силы стукнуть по
ней, но вдруг остановился.
— Чего это меня так занесло-то? — удивился я сам себе.
Настроение шаталось из стороны в сторону, злость то и дело
вспыхивала во мне по каждой мелочи. Раньше такого не было.
Задав себе пару вопросов и получив на них неутешительные ответы,
я уселся посреди террасы и начал вспоминать, чему меня учила бабка
Анфиса.
Очистить свой разум, ни о чем не думать. Дышать. Мне сейчас,
казалось, это единственным способом вернуть себе душевное
равновесие.
На свежем воздухе, без пыли в носу и паутины над головой, мне
почти удалось достичь пустоты в голове. Я старался все глубже и
глубже погрузиться в медитацию, как вдруг возле меня раздался тихий
щелчок.
Открыв глаза, я понял, что на меня стоял Еремей и одобрительно
смотрел на мои попытки в медитацию.
— Вот с этого и нужно было начинать, — сказал он. — Умение
контролировать свои эмоции — основа изучения магического
искусства.
Острую вспышку гнева от его слов и осознания, что он намеренно
заставил меня ходить вокруг дома, я подавил очень быстро.
— Магия прочно связана с твоим состоянием. Использовать дар,
когда ты зол или измотан очень сложно. Порой даже мелкие заклинания
могут вовсе не получиться. Маг должен быть тверд и спокоен. Вот
тебе первый урок. А теперь иди домой, как освоишь контроль,
возвращайся.
И снова закрыл дверь. Мне оставалось пожать плечами и
возвращаться в деревню.
Одной частью себя я понимал, что он прав. Безумный маг, который
себя не сдерживает, может натворить бед. С другой стороны, почему
нельзя сразу же нормально объяснить? Да и моя магия не вспыхнет
ураганом, не подпалит дом и не плеснет в лицо водой.
На ум сразу пришел рассказ Санька про Альбутрейна, у которого
постоянно случались такие вспышки. Но она была разной. Но почему?
Этот вопрос занимал меня все время, пока я шел до дома.
Я хотел обсудить это с бабкой, но когда переступил порог, то
увидел в гостиной старосту.
— Василий Петрович, — угрюмо сказал я. — Какими судьбами?