В остальном двор был пуст; все уже находились внутри.
Мы с Феликсом пошли сквозь анфиладу тёмных залов – и я не
уставал поражаться тому, куда попал. Всюду царили глубокие и
тёмные, какие-то подводные цвета. Текучие на вид ткани и сверкающие
драгоценности охлаждали взор, а лесной запах сырой земли и фиалок
заставлял дышать глубже обычного. Гости смеялись и шушукались,
плели интриги и ранили друг друга острыми словами, поданными под
видом комплиментов. Торжественная часть еще не началась; мы успели
вовремя.
В главном зале было просторно, думаю, просторнее, чем в
интерьерах настоящего замка. Тут Феликс наконец остановился,
деловито подхватил с подноса ближайшего официанта два бокала, сунул
один мне, и стал активно изображать, будто мы стоим и болтаем тут
давным-давно. Уже заскучали. Уже думаем пойти домой. Всё по заветам
светского общества.
Я рассматривал гостей. Это были мужчины и женщины всех возрастов
– от, казалось, совсем подростков до дряхлых стариков, опиравшихся
на внушительные трости. Также встречались ангелы, нимфы, оборотни и
другие магические существа.
Почти все стояли парами или небольшими группками, и только
неподалеку от нас был довольно большой круг. Люди выстроились
вокруг кого-то и шептались, шептались…
Мне стало интересно, я двинулся в ту сторону. Пара человек как
раз отошла, и в образовавшемся проеме я вдруг увидел
их.
Ох.
Они стояли, словно не замечая, как все на них смотрят. Одинаково
высокие и стройные, с выразительными глазами и изящными чертами
лица, с кожей нежнее шелка, в роскошных одеяниях зеленого и черного
цвета, вышитых серебром. Отстраненные, пребывающие словно в своём
мирке, казалось, они намеренно отгораживались от остальных
невидимой стеной.
Если бы у Летнего бала были король и королева, ими стали бы
они.
– А, ты тоже словил краш на близнецов? Что ж, все мы через это
проходили, – хмыкнул подошедший вслед за мной Феликс.
– Слева – это же Инга?.. – благоговейно прошептал я.
У себя дома ведьмой показалась мне красивой, очень красивой; но
это было ничто по сравнению с тем, как раскрылась её красота на
балу. Она казалась соколицей, стрелой, летящей сквозь лесной туман, цветком дурмана,
отменяющим скучную реальность.
– Она, – подтвердил Феликс. – И её братец Клугге.
Хоть они и были близнецами и чертами лица и изяществом походили
друг на друга, я бы дал им разную карточную масть. Инге – трефы. А
вот Клугге – однозначно пики. Если она была шатенкой, то его волосы
выглядели черными как смоль, если в ней было какое-то тепло –
розовые губы, почти бирюзовые глаза, то он был воплощением
кинжального холода и замкнутости антрацита.